Скреб-поскреб. Стивен Кинг

криков.

      Естественно – пальца-то не было.

      – Воздух в трубах, – уверенно изрек Говард и двинулся в прихожую, чтобы повесить пальто жены.

      Она вышла из ванной, поправляя юбку.

      – Я купила мороженое. Клубнично-ванильное, как ты и хотел. Но прежде чем мы приступим к мороженому, почему бы тебе не выпить со мной пива, Гоуви? Какой-то новый сорт. Называется «Американское зерновое». Никогда о нем не слышала. Его продавали на распродаже, вот я и купила упаковку. Кто не рискует, тот не выигрывает, или я не права?

      – Трудно сказать. – Любовь Ви ко всяким присказкам и поговоркам поначалу очень ему нравилась, но с годами приелась. Однако со всеми этими страхами, которые ему пришлось пережить, пиво могло прийтись очень даже кстати. Ви ушла на кухню, чтобы принести ему стакан с ее новым приобретением, а Говард внезапно осознал, что страхи-то никуда не подевались. Конечно, лучше уж видеть галлюцинацию, чем настоящий живой палец, торчащий из сливного отверстия раковины, но ведь и галлюцинация – тоже не подарок, скорее тревожный симптом.

      Говард в который уж раз за вечер сел в кресло. И когда Алекс Требек объявлял финальную категорию, «Шестидесятые», думал о различных телепередачах, в которых подробно объяснялось, что галлюцинации свойственны: а) больным эпилепсией; б) страдающим опухолью мозга. И таких передач он видел очень даже много.

      Ви вернулась в гостиную с двумя стаканами пива.

      – Знаешь, не нравятся мне вьетнамцы, которые хозяйничают в магазине. И никогда не нравились. Я думаю, они подворовывают.

      – А ты их хоть раз поймала? – Сам-то он думал, что хозяева магазина – вполне приличные люди, но сегодня его нисколько не волновал их моральный облик.

      – Нет, – ответила Ви. – Ни разу. И это настораживает. Опять же, они все время улыбаются. Мой отец частенько говорил: «Никогда не доверяй улыбающемуся человеку». Он также говорил… Говард, тебе нехорошо?

      – Так что он говорил? – Говард предпринял слабую попытку поддержать разговор.

      – Tres amusant, cheri[6]. Ты стал белым как молоко. Может, ты заболел?

      Нет, едва не сорвалось у него с языка, я не заболел. Потому что заболел – это мягко сказано. Речь-то идет не о простуде или гриппе. Я думаю, что у меня эпилепсия или опухоль мозга, Ви. Ты понимаешь, чем это чревато?

      – Наверное, от переутомления. Я рассказывал тебе о нашем новом клиенте. Больнице святой Анны.

      – И что там такое?

      – Настоящее крысиное гнездо, – ответил он и тут же вспомнил о раковине и сливном отверстии. – Монахинь нельзя подпускать к бухгалтерии. Об этом следовало написать в Библии.

      – А все потому, что ты позволяешь мистеру Лэтропу гонять тебя в хвост и в гриву. И так будет продолжаться, если ты не сможешь постоять за себя. Хочешь допрыгаться до инфаркта?

      – Нет. – И я не хочу допрыгаться до эпилепсии или опухоли мозга. Пожалуйста, Господи, пусть все ограничится одним разом. Ладно? Что-то там мне привиделось, но больше этого не повторится. Хорошо? Пожалуйста. Очень Тебя прошу. Просто умоляю.

      – Разумеется,

6

Поразительно, дорогой (фр.).