Проклятие Желтого императора. Юнь Хуянь

но не смогла представить, куда и на каком автобусе мог уехать тот парень. Потом подумала, что он мог никуда и не уезжать, а жить где-нибудь неподалеку и пешком уйти домой. От этого она немного пала духом. Взглянула на часы – пора было ехать на работу.

      Лэй Жун очень редко ездила на метро, и не вполне себе представляла, что же такое на самом деле утренний час пик, поэтому в тот момент, когда двери поезда открылись, и толпа, напиравшая сзади, с огромной силой втолкнула ее в вагон, она едва не вскрикнула от страха: ноги ее оторвались от земли, и она буквально пролетела несколько метров по воздуху, со всех сторон окруженная зловонными, горячими человеческими телами.

      Пх-х-х!

      С раздражением тяжело выдохнули двери вагона и закрылись.

      В воздухе тут же разнеслась вонь… такой невыносимый теплый запах, который бывает, когда вскрываешь брюшную полость человека, умершего сорок восемь часов назад.

      Кроме головы, а точнее, кроме всего, что выше носа, ее тело напоминало лук в фарше – зажато со всех сторон, не шелохнуться.

      Лэй Жун изо всех сил тянулась носками ног вниз, но как только ей удавалось нащупать пол, вагон вздрагивал, и ее снова с силой подбрасывало, а затем, по мере того как поезд разгонялся и мчался вперед, вдавливало в тела людей, находившихся перед ней, а на ее спину наваливались те, кто был сзади.

      Среди общего болезненного стона она ясно слышала, как жалобно скрипит каждый цунь[36] ее костей. Грудную клетку от живота до горла сжало так, что было абсолютно невозможно вдохнуть.

      Поезд мчался все быстрее, все сильнее становилось давление; если в такой ситуации опуститься вниз, то вполне можно умереть от удушья. Она попыталась согнуть уже затекшие локти и колени, но едва смогла пошевелиться, попыталась собрать все свои силы, но и это оказалось бесполезно. Ее руки и ноги и даже каждый волосок на них были зажаты телами других людей, как будто схвачены железными обручами. Пот, стекавший по телу, смешивался с потом соседей и, подобно липкому желатиновому клею, связывал пассажиров друг с другом в одну общую массу. Казалось, когда придет время выходить, вырваться отсюда можно будет только через боль.

      Внезапно в вагоне раздался плач младенца. Этот звук резал слух так, будто с головы снимали скальп невидимой овощечисткой. От этого и так полуживым от духоты людям становилось еще хуже.

      Мать младенца испуганно пыталась успокоить его, но все без толку.

      «Ужасно действует на нервы! Только бы он заткнулся, чего бы это ни стоило».

      Когда раздражение внутри Лэй Жун уже дошло до крайней точки, до ее ушей донесся разговор двух людей, находившихся неподалеку. Один голос был хриплый, другой принадлежал молодому человеку.

      – Кто?

      – Младенец.

      – Который плачет?

      – Угу.

      – Когда?

      – В течение минуты.

      – Уверен?

      – Угу.

      – Как?

      – Я не знаю, как это по-вашему, пусть будет… все на одного!

      – Точно уверен?

      – Угу.

      Они

36

Традиционная китайская мера длины, около 3,3 см.