Шок будущего. Элвин Тоффлер

Канаде и Нидерландах. Десять тысяч лет на сельское хозяйство. Столетие или два на промышленность. Теперь же на наших глазах рождается супериндустриализм (постиндустриальное общество?[1]).

      Жан Фурастье, французский экономист и социальный философ, объявил, что «ничто не может быть менее индустриальным, чем цивилизация, рожденная промышленной революцией». Значение этого потрясающего факта нам еще только предстоит осмыслить и усвоить. Вероятно, генеральный секретарь Организации Объединенных Наций У Тан точнее других оценил значение сдвига в сторону постиндустриального общества (супериндустриализма), когда заявил, что «главная, исполинских масштабов истина о развитых современных экономиках заключается в том, что они могут получить кратчайшим путем ресурсы любого типа и размера, которые они решили иметь… Теперь не ресурсы ограничивают решения, а решения создают ресурсы. Это фундаментальное революционное изменение – возможно, самое революционное из всех пережитых до сих пор человечеством». Монументальные сдвиги произошли в течение жизни одного восьмисотого поколения.

      Это поколение отличается от всех других еще и удивительным масштабом и объемом изменений. Конечно, в прошлом жили и другие поколения, на жизнь которых пришлись эпохальные сдвиги. Войны, эпидемии, землетрясения и голод потрясали и намного более ранние социальные порядки. Но те потрясения и сдвиги были ограничены одним сообществом или захватывали небольшую группу расположенных по соседству обществ. Требовались поколения или даже века на то, чтобы влияние этих перемен распространилось за свои первоначальные границы.

      При жизни нашего поколения границы буквально взорвались и лопнули. Сегодня сеть социальных связей сплетена так туго, что последствия происходящих событий мгновенно распространяются по миру. Война во Вьетнаме меняет основы политических отношений в Пекине, Москве и Вашингтоне, вызывает протесты в Стокгольме, влияет на финансовые операции в Цюрихе, запускает тайную дипломатическую активность в Алжире.

      На самом деле быстро распространяются не только современные события – можно сказать, что сегодня мы по-новому переживаем воздействие событий далекого прошлого. Прошлое снова воздействует на нас. Нас захватывает феномен, который можно было бы назвать «смещением во времени».

      Событие, которое затронуло горстку народов в то время, когда оно происходило, сегодня может иметь масштабные последствия. Например, по современным меркам Пелопонесская война может считаться мелкой вооруженной стычкой. В то время как Афины, Спарта и несколько близлежащих городов-государств сражались, остальное население земного шара либо вообще ничего не знало об этой войне, либо относилось к ней абсолютно равнодушно. Индейцев, живших в Мексике в то время, та война вообще не затронула. На древних японцев она тоже не влияла.

      Тем не менее Пелопонесская война решительно и глубоко изменила дальнейший

1

Пока не существует единого общепринятого, удовлетворительного термина для обозначения новой стадии общественного развития, к какому мы, как представляется, несемся сломя голову. Социолог Дэниел Белл предложил термин «постиндустриальное» общество. В нем экономика по большей части зиждется на услугах, в нем доминируют классы высококвалифицированных специалистов и технических профессионалов; главным является теоретическое знание и интеллектуальная технология – системный анализ, математическое моделирование и тому подобное, которые сильно развиты, а технология, во всяком случае потенциально, способна к самоподдерживающемуся росту. Термин подвергся критике за предположение о том, что грядущее общество не будет основано на технологии, – упоминаний об этом следствии сам Белл старательно избегает.

Излюбленный термин Кеннета Боулдинга «постцивилизация» употребляется как противопоставление будущего общества «цивилизации» – эре стабильных обществ, сельского хозяйства и традиционных войн. Трудность с этим термином заключается в том, что он якобы намекает на то, что после цивилизационной стадии развития общества наступит эпоха варварства. Боулдинг отрицает эти обвинения с тем же жаром, с каким отстаивает свой термин Белл. Выбор Збигнева Бжезинского – «технотронное общество». Этим термином он обозначает общество, в первую очередь основанное на передовых средствах коммуникации и электронике. Против этого можно возразить, что выпячивание роли технологии, причем специфической отрасли технологии, не оставляет места для социальных аспектов общества.

Затем, конечно, существуют «глобальная деревня» и «электрический век» Маршаллa Маклюэнa – еще одна попытка описать будущее в терминах пары весьма узких измерений: коммуникации и коллективизма. Возможно применение и других терминов: трансиндустриальное, постэкономическое и т.д. Я считаю, что с учетом всего сказанного и сделанного наилучшим термином является «супериндустриальное общество». У него тоже, разумеется, есть недостатки. Им я намерен обозначить сложное, быстро развивающееся общество, зависящее от передовой технологии и основанное на постматериалистической системе ценностей.– Здесь и далее примеч. автора.