Древние тени: Путь Красной Шапочки. Зуфар Хабибуллин

Женский, чёткий, без намёка на колебание:

      – Детектив, вам нужно приехать. У нас исчезла девушка.

      Он потер лицо ладонью, сел, хрустнув позвоночником, и бросил взгляд на будильник. 7:42. Слишком рано, чтобы кого-то искать. Слишком поздно, чтобы проспать весь день.

      – Вы ошиблись номером. Пропавшие – не моя зона. Я по части убийств, грабежей, и людей с ножами в глазах. Позвоните в управление, пусть отправят Эванса.

      – Мы знаем, кто вы, – сказала она. Голос остался всё таким же ровным, но что-то в нём дрогнуло, почти неуловимо. – И именно вы нам нужны. Срочно.

      Он замер. В такие моменты голос на том конце провода начинает жить отдельно. Он словно простукивает по груди, вбивая гвозди тревоги. Что-то в интонации не дало повесить трубку. Что-то в этих словах – “именно вы нам нужны” – прозвучало не как просьба, а как приговор.

      Он потянулся за сигаретой, но понял, что пачка пуста. Как и он сам.

      Он поставил трубку, не дослушав про адрес. Просто положил её обратно, как будто она весила слишком много. Как будто от звука в трубке исходила радиация.

      В комнате было холодно. Или, может, это он был холодный внутри. Он сидел на краю кровати, глядя в пол. Между дощечками чернели щели, и в какой-то момент ему показалось, что оттуда тянет сыростью. Не той, которую можно почувствовать кожей, а той, что просачивается в кости.

      На улице проехала машина. Где-то вдалеке просигналил школьный автобус. А он сидел. И думал.

      Опять кто-то исчез. Опять что-то случилось. И что? Завтра исчезну я – и что? Мир не рухнет. Газеты напишут три строки. Люди покачают головами. Потом пойдут пить кофе. Всё как всегда.

      Он потянулся к столу, где вчера оставил сигареты. Пустая пачка. Он вывернул её, заглянул внутрь, будто надеялся, что сигарета может возникнуть из ничего, как фокус. Как чудо. Но чуда не было. Как и давно уже не было ощущения, что в мире что-то связано между собой. Всё было отдельно. Разрозненно. Как страницы разных книг, перепутанных типографией.

      Он встал, неуклюже, с кряхтением, как будто двигался не он, а кто-то, кто давно умер, но ещё не понял этого. Шлёпая босыми ногами по полу, пошёл на кухню. Зажёг плиту, поставил чайник. Вода в нём звенела. Как стекло.

      Пока вода грелась, он смотрел в окно. За окном был обычный город. Только слишком пустой. Слишком немой. Как будто весь мир замер в предвкушении чего-то… неправильного. Или, может, мир всегда был таким, просто он раньше не замечал.