Царь-инок. Виктор Иутин

безмерно уважал, он мог мириться, но с Годуновыми, коих при дворе тьма, целое засилье, – нет! Даже сейчас подле царя и Ирины (упорно не мог Иван Петрович заставить называть ее царицей!) родичей Бориса стояла целая толпа. Так же, как и в день венчания на царство Феодора, их было столько, что всех удостоили правом держать на руках государевы реликвии, в то время как из Шуйских лишь один, князь Василий Скопин-Шуйский, держал скипетр. Подачка, ничто иное, словно брошенная собаке кость! Ну нет, такого Иван Петрович простить не мог. Он стоял, опираясь на резной посох из рыбьего зуба, высокий, осанистый, дородный, весь в парче и бархате, в сапогах из цветной кожи – само олицетворение великой власти. Он был еще не стар, однако немного сдал в последние годы. Так на него повлияла смерть любимой супруги, что так и не смогла родить ему наследников.

      Отчего-то нравился ему митрополит Дионисий, тоже еще далеко не старый муж, сановитый, величавый, знающий себе цену. Видимо, разглядел в нем князь родственную душу, уважал его за твердость духа, за начитанность и острый, великий ум, и уже сумел расположить его к себе дорогими подарками, до коих владыка был охоч. И теперь, когда служба была окончена и Дионисий благословил царскую семью, Иван Петрович двинулся с места, направляясь к митрополиту. Владыка благословил его, и они вместе, подле друг друга, пошли к ждущим их возкам – впереди был торжественный обед у государя. Князь любезно пригласил владыку в свой богатый возок, обитый изнутри бархатом и где подготовлено для путников было столь необходимое в жаркий летний день холодное питье.

      Тронулись. Дионисий с наслаждением испил воды с малиной, утер бороду, поблагодарил князя. Шуйский с улыбкой кивал, говорил, что рад услужить владыке.

      – Государь не теряет надежды завести наследника, раз решил возродить сию обитель, – сказал он вдруг, наливая Дионисию из серебряного жбана еще воды с ягодами. – Однако чудес не бывает.

      – Это смотря во что верить, – отвечал Дионисий, внимательно глядя на собеседника.

      – А во что веришь ты, владыка?

      Дионисий нахмурился, не зная, что ответить.

      – Чего бы ты хотел? Самое главное желание, – пояснил Иван Петрович.

      – Может, и рано о том говорить, но мечтаю я, дабы здесь, на Москве, появился патриарший престол, – сказал Дионисий твердо и уставился в окно.

      – Продолжай, отче. – Князь испытующе глядел на Дионисия, и тот, погодя, начал говорить:

      – Нет более такого влияния у церкви нашей, как было ранее, и покойный государь сам виновен в том, жил в блуде с последней женой и зачал с ней сына! Глядя на государя, и весь народ наш живет в упадке. И надобно возрождать церковь. У нас новый государь, коего с Божьей помощью венчали на царство. Может, ныне будет лучше… Однако молитвы государя не помогут. И посему говорю – необходимо учредить патриаршество! Разве мы не достойны? Все остальные православные патриаршие столы находятся под влиянием мусульман, они лишены свободы, лишены своего слова, лишены могущества и силы! Ответь,