Дом на отшибе. Дмитрий Федотов

Альбина выставила чемодан с вещами мужа за дверь. Какое-то время он пытался наладить отношения, но Альбина оставалась непреклонной. Она вызвала из Новосибирска свою мать – отныне бабушку, «железную леди», бывшего директора одного из крупных промышленных предприятий, сама же продолжила карьеру работника Следственного комитета. И с той поры для Рокотова не было почти ни одного серьёзного дела, где бы участвовала областная прокуратура – а позже, после известной реформы, следственное управление, – его представителем неизменно становилась Альбина Львовна Бортнюк (сразу после развода она вернула себе девичью фамилию).

      Из спальни выглянула Ирина. Всмотрелась в мрачное лицо мужа, вздохнула.

      – Всё так плохо, Андрюша?

      – Хуже не бывает. – Рокотову стыдно было поднять глаза на жену. – Пожар со смертельным исходом… Следком затребовал моего присутствия.

      – Почему именно тебя?

      – Не знаю… Они имеют такое право!

      – Это надолго? – уже совсем грустно спросила Ирина.

      – Ну, по крайней мере, сегодня мы точно уже не уедем… – Андрей старался не смотреть на неё.

      – Ладно. Иди работай. Я сдам билеты… Или нет, перерегистрирую на… послезавтра. Хорошо?

      У Рокотова защипало в носу от острого чувства стыда и злости одновременно. От стыда перед этой удивительной, необыкновенно доброй и мудрой не по годам женщиной, и от злости на себя, так бездарно и бездумно расходующего эти доброту и мудрость в угоду амбициям другой, вместо того чтобы рявкнуть, стукнуть кулаком, послать по соответствующему адресу!.. И ведь на самом деле он мог бы вот сейчас приказать Лукошкину разобраться с ЧП без него на совершенно законном основании – приказ об отпуске уже подписан. А что до капризов госпожи старшего следователя – это её проблемы…

      – Я постараюсь разобраться побыстрее, Ириша. Извини…

      Андрей готов был пристрелить себя на месте, если она произнесла бы только одно слово: останься. Но Ирина улыбнулась ему, ласково, почти как мама в детстве, и сказала:

      – Хорошо. Я подожду. Удачи, мой опер!..

      Рокотов бомбой вылетел за дверь, проверяя на ходу карманы ветровки – удостоверение, блокнот, мобильник, бумажник, ключи от машины. Уши у него горели.

* * *

      Дом молитвы евангельских христиан был известен в городе как памятник деревянной архитектуры девятнадцатого века по улице Кузнечный взвоз и представлял собой остатки некогда богатейшей усадьбы купца-промышленника Бастрыгина. Дом стоял аккурат напротив главного городского собора – Воскресенского. Между обоими святыми местами располагался обширный парк с круглым озером, и вся композиция занимала самую высокую точку города – Воскресенский холм, откуда, по легенде, и начался Усть-Манск в первой четверти семнадцатого века.

      Дом имел собственное подворье – тоже наследие старины. Местные власти не стали урезать его, может быть, надеялись в будущем разместить в старинном особняке какое-нибудь чиновничье гнездо вроде общественного фонда молодёжной инициативы или комиссии