Зеркало. Ярослав Фонарский

ку, открыл форточку. Холодный и свежий воздух тут же хлестнул мне в лицо, прошёл в комнату и будто бы заменил собой ту густую и вязкую субстанцию, наполнявшую её ещё минуту назад. Стало легко и свежо, будто весной. Наконец я открыл глаза. Передо мной предстало моё жилище, как обычно набитое всевозможным хламом. В углу стояла старая железная кровать-раскладушка, на небольшом столике у стены ваза с давно высохшим цветком. Потолок украшали узоры из всевозможных трещин на побелке. Кое-где просвечивал голый бетон. Взглянув направо, я увидел небольшое старое зеркало, какие обычно размещают над столиками с косметическими принадлежностями. Оно ровно висело на стене, а из него на меня устало смотрело моё отражение. «Ну и уродец», – вслух сказал я и отправился на кухню.

      Ноги вели меня по небольшому коридору, стены которого давно потрескались и облупились. От обоев остались только маленькие клочки. Дверь на кухню отсутствовала, её пришлось снять из-за того, что петли заржавели и погнулись, отчего открыть её было почти невозможно. Сама кухня по своему стилю и наполнению не слишком отличалась от всей квартиры. Тот же бетон, тот же потолок, тот же старый паркетный пол. Подойдя к советскому холодильнику, который был существенно старше меня – эдак лет на двадцать, я открыл его. Моему взору предстал причудливый натюрморт – на одной из полок соседствовали старый засохший сыр и яблоко, порядком потемневшее и подгнившее. Двумя полками ниже лежал лоток с яйцами сомнительного качества. Путём недолгих размышлений я взял яйца, положил их на стол и стал внимательно изучать. На вид они казались вполне съедобными и, по крайней мере, не тухлыми. «Да и вообще, как долго яйца могут храниться в холодильнике? День? Два? Неделю? Эти лежали полторы. Кажется, выбора у меня особо нет», – рассудил я, достал чугунную сковороду, включил газ на плите и стал готовить омлет. Кажется, яйца всё же были испорчены, но меня это не остановило. Мне хотелось скорее наполнить желудок хоть чем-то в той или иной степени съедобным, возможно, даже изрядно подпортившимся. Через десять минут омлет был готов, и я, достав вилку из шкафчика, стал есть его прямо из сковороды. Довольно быстро она была опустошена. Я не заметил или не хотел замечать никаких дурных вкусов и запахов, а значит, завтрак был вполне удачным.

      Я вернулся в комнату и посмотрел в зеркало. Зеркало посмотрело на меня. Казалось, отражение надменно смеётся надо мной, но его лицо выглядело так же спокойно, как и раньше. «Быть может, это моя фантазия», – подумал я и подошёл к столику. Из ящичка под ним мои тонкие пальцы выловили пятьсот рублей, и я, быстро одевшись, вышел из квартиры. Меня встретил старый советский подъезд, стены которого ещё не слишком облупились, но покрылись заметными трещинами. Побелка была повсюду исцарапана различными надписями. «Вот ведь гады, весь подъезд испортят скоро», – проворчал я про себя и направился к лестнице. Сегодня лифт не работал, как и вчера, и позавчера, и, быть может, не будет работать и завтра, и послезавтра, и через неделю. Спускаясь по лестнице, я всё думал о том, как докатился до такой жизни. «У меня даже нет денег, чтобы купить нормальную одежду. В прошлом дипломированный специалист в сфере архитектуры и искусства, а сейчас – просто бедный безработный пьяница, живущий на пособие». «Пьяница – будто бы эхом разнеслось по дому. «А ведь когда-то у меня была работа, девушка, друзья, а теперь нет ничего. Только старая квартира, обшарпанные стены и всё…».

      Тем временем лестница кончилась, и путь мне преградила тяжёлая и ржавая дверь. Открыв её, я наконец оказался на улице. Лёгкий и прохладный осенний воздух словно наполнил меня изнутри. Мои ноги, будто бы сами несшие меня по дороге к магазину, ничуть не уставали. Яркое солнце, редкое в этих краях, озаряло всё вокруг мягким золотистым светом. Я шёл меж панельных девятиэтажек, то заходя во двор, то выходя из него. Дорога была пуста и покрыта уже почти совсем потемневшими опавшими листьями. Где-то далеко слышен шум дороги, но здесь не было ни одного автомобиля. Не было вообще никого – только я, солнце и дорога. Я тут же поймал себя на мысли: «А ведь я не видел людей почти неделю. Может быть, их и нет вовсе? Но кто-то же ездит по той дороге… Но своих соседей я не видел куда дольше – возможно, месяцы. Быть может, они уехали?», но я тут же встряхнул головой и ускорил шаг. Через некоторое время слегка сырой асфальт вывел меня к магазину с элегантной надписью «Продукты». Пройдя сквозь стеклянные двери, я оказался в довольно просторном помещении, заполненном полками со всевозможными товарами. Я заранее знал, что мне нужно, потому сразу отправился в хлебный отдел, взял пару буханок хлеба и прошёл на кассу, параллельно захватив брусок сыра и палку копчёной колбасы.

      Сам не помню как, но я оказался дома. На улице лил дождь, а я сидел напротив зеркала. Постоянно каким-то магическим образом оно оказывается напротив меня. Каждый раз. Изо дня в день. Порой мне даже кажется, что оно то повернёт голову, то помашет рукой, то моргнёт левым глазом. Наверное, это воображение. Я осмотрелся: вокруг всё тот же хлам, всё те же стены, всё тот же потолок и бетон. На столике те же цветы, но, казалось, ещё более сухие, а из зеркала на меня глядел всё тот же уродец, но с куда более скучным и серым видом.

      Я проснулся. Яркий, обжигающе яркий солнечный свет пробивался сквозь толстые шторы и падал на моё лицо. Всю ночь окно оставалось