Предопределение. Алексей Осадчук

посаженные глаза – судя по мрачному взгляду, Трэвик, старейшина местного клана брауни, был чем-то обеспокоен.

      – Ты должен это увидеть собственными глазами, – вместо долгих предисловий сразу перешел он к сути.

      Все брауни, с которыми мне приходилось встречаться, не отличались особым чувством такта. Трэвик не был исключением.

      – Где? – спросил я.

      – В квартале ремесленников, – ответил он. – На чердаке старой каретной мастерской. Проще будет показать, чем молоть языками, теряя время.

* * *

      Старый каретный двор располагался в восточной части города ближе к крепостной стене. Дождь прекратился, и в воздухе, вместо свежести, веяло запахами печного дыма и испарений из сточных канав.

      Каретная мастерская, как и все здания вокруг, была заброшена. Но думаю, это ненадолго. В скором времени в Гондервиле таких бесхозных мест больше не останется. Если все пойдет так, как мы задумали, в городе станет тесно, и люди начнут активно строиться за крепостной стеной.

      Мы поднялись по узкой лестнице на чердак, где нас уже ждали двое брауни. Один из них кивнул на приоткрытую дверцу, ведущую в следующее помещение.

      Льюнари, державшаяся рядом, вся съежилась, обхватив себя руками.

      Я положил ладонь на ее плечо и негромко спросил:

      – Ты тоже это почувствовала?

      – Да, – быстро кивнула она.

      В ее глазах застыло напряжение и страх.

      – Но это не магия смерти и не магия Барьера, – озадаченно добавила она.

      Она права. Там, за дверью ощущались слабые эманации иной, незнакомой мне магии.

      Чтобы подбодрить льюнари, я легонько сжал ее маленькое плечико и двинулся дальше.

      Пригнув голову, я переступил порог и оказался в небольшой комнатке, заваленной всяким старым хламом. Все вокруг было щедро покрыто толстым слоем засохшего птичьего помета вперемешку с перьями и пухом.

      Запах крови смешивался с тяжелыми ароматами гниения и сырости. На полу виднелись характерные бурые пятна. Возле дальней стены валялись расчлененные тушки птиц.

      Если бы не отголоски неизвестной магии, от которой волосы на голове вставали дыбом, можно было бы подумать, что брауни притащили меня полюбоваться на пиршество какого-нибудь мелкого хищника.

      Я перешел на истинное зрение и обнаружил внутри еще двоих первородных. Один стоял справа у стены, а второй сидел наверху на стропилах. Но не они привлекли мое внимание.

      На дальней стене смутно проступала почти угасшая кроваво-красная магическая печать. От прежней силы остались лишь слабые крупинки энергии, просвечивавшие в полумраке, словно тусклые угольки в остывшем костре.

      Я подошел ближе и рассмотрел кровавые линии на стене. Рисунок был сложным: круги, вплетенные в причудливые узоры и письмена. В центре был начертан неизвестный символ.

      Под кровавыми линиями обнаружились неглубокие борозды. Видимо, в момент своей активности магия, словно кислота, въелась в кирпичи.

      – Вам знакома эта магия? – негромко произнес я, продолжая разглядывать