Будешь моей. Наталия Романова

двадцати пяти лет, с которой у него был непродолжительный, вялотекущий роман, примерно с октября до конца января, начала февраля, пока окончательно не надоело.

      Эффектная, яркая, со всеми полагающимися атрибутами современных стандартов красоты: накачанные губы, скулы, лисий разрез глаз, нарисованные брови, ногти, как годное орудие убийства, налитая грудь, ноги, длиною от виниров, жопа как орех. Кое-что из этого набора начинающей эскортницы оплачивал лично Олег.

      Она не блистала умом и сообразительностью, умудрилась вылететь с платного отделения провинциального института, восстанавливаться не собиралась, и так хорошо. Трахалась без огонька и задоринки, хоть и старательно.

      Единственное достоинство – делала шикарный мине. Однако, на одном отсосе невозможно построить даже мало-мальски долгие отношения, а уж если изначально не было такого желания, и подавно.

      Олег отшил её технично, после нескольких слезливых звонков заблокировал везде, где только можно, и думать забыл про её существование.

      – По твою душу, – проговорил отец, сверля сына взглядом, обещая вздёрнуть на сушилке для белья, как только визитёрша уйдёт.

      – Что ты здесь делаешь? – нахмурившись, встал Олег, засунул руки в карманы, оглядел Яну.

      Одета, против обыкновения, скромно. Черные брюки, бежевая блуза с бантом на груди, убранные в низкий хвост волосы, косметики почти нет, видны кое-какие дефекты кожи, губы будто меньше стали. Продуманный образ. На монашку не тянет, конечно, на скромную учительницу начальных классов вполне.

      – А что мне оставалось делать? – пискляво заговорила Яна, закатив чуть покрасневшие глаза, словно плакала до этого. – Ты везде заблокировал меня, бросаешь трубку, если звоню с другого номера, отобрал ключи от квартиры!

      – Ключей у тебя не было, – усмехнулся Олег.

      Каждой проходной девице он ключи от квартиры давать не собирался, не каждую даже приглашал. Его дом – его крепость, а не почтовый стан. Существуют отели с почасовой оплатой, сношайся не хочу, и убираться потом не надо.

      – Это неважно, Олег! – вскрикнула Яна, повернулась в сторону стоявшего отца, чей взгляд не предвещал ничего хорошего сыну, который, судя по всему, снова умудрился накосячить, и замершей в дверях матери. – Я беременна! – провозгласила она.

      Вот только оваций не последовало, напротив, повисла гробовая тишина, которую прерывало лишь недовольное сопение Финика. Он всегда недолюбливал Кучеренкову, сейчас, очевидно, мнения своего менять не собирался.

      – Я беременна, – развела она руками, глядя на Олега, – что мне оставалось делать? Нашла твоих родителей, приехала рассказать, чтобы хоть как-то тебе сообщить.

      – Мои поздравления, – оскалился Олег, автоматически посмотрел на плоский живот, судорожно прикидывая, какой должен быть срок, если… – Зачем мне эта информация?

      Быть такого не может, потому что быть не может. Он всегда осторожен, как сапёр, даже в сильном алкогольном опьянении