Свидетель. Владимир Березин

мой, объёмный чудной человек, слоняясь по Москве за однокурсницей, задумчиво повторял: «Непросто это, Татьяна, непросто…»

      Эту фразу и я печально тянул, вздыхая, в ответ на тягучие речи этих свидетелей высшего знания, – и значило это, что не спорю, но и не соглашаюсь.

      При этом я думал про себя о том, как красиво и метафорично имя этих людей.

      Свидетели.

      Как многозначительно это название и как странны эти люди.

      Лагерь напоминал пионерский – с дежурствами, первой группой, второй группой, какими-то начальниками. Пробираясь в ночи между палаток, я видел, как они ведут при скудном свете переносных лампочек свои политзанятия.

      – А на это, – слышался голос невидимого инструктора, – нужно рассказать притчу о жучке. Дело в том, что…

      Море гремело в двух шагах от палаток. На полоске песка, заглушаемые прибоем, разговаривая, стояли две маленькие девочки.

      Одна твердила другой:

      – И весь этот мир подарят нам там!

      А другая отвечала, сообразуясь с какими-то пророчествами:

      – Но этих звёзд мы больше не увидим…

      И неведомая мне самоотверженность была в словах этой маленькой девочки, неведомый подвиг. Дескать, эти звёзды так красивы, но, если так надо, я готова проститься и с ними.

      Но я был далёк от этих жертв, и они мне не нравились.

      Пришлось покидать их лагерь в темноте, и это тоже похоже на метафору.

      Была ночь, и лагерь спал. Как и все эти дни, грохотало море, и неравномерными вспышками бил маяк с мыса. Я взвалил на себя рюкзак и, перешагивая через растяжки палаток, пошёл к дороге. Автобусы не ходили, а путь до ближайшего городка мне предстоял неблизкий – километров тридцать.

      Пока я шёл, начало светать.

      Потом, сменив автобус на троллейбус, попал я на шоссе к морю, там жил один мой знакомец. Он обитал в убогом домике, похожем на школьный пенал. Пенал имел крохотные отделения для карандашей-отдыхающих.

      Прислонив рюкзак к стене, я приоткрыл дверь.

      Он спал ничком, как убитый солдат. Много кто в моей жизни спал так.

      Мы с ним путешествовали из одного конца полуострова в другой, окунаясь в духоту автостанций и подъезжая на попутках. Местный поезд, задыхаясь, вёз нас спиной вперёд по степи, мимо пересохших озёр и жухлой травы.

      Вместо названия единственной станции было написано: «Кафе „Встреча“». Это было указание на будущие знакомства.

      Сидя на обочине, мы разглядывали виноградники, утыканные бетонными палочками. Поля эти были похожи на плантации растущих телеграфных столбов – совсем пока маленьких, белых и чистых.

      Машины проносились мимо – загорелая рука, высунувшаяся из окна, рассеянный взгляд. Выбритая наголо женщина за рулём; старик, везущий доски на крыше; семья и мальчик, прилипший к окну. Ехал грузовик со странной конструкцией в кузове, похожей на гиперболоид, мчался продуктовый рафик, пыхтел тяжеловоз с огромной чёрной трубой на прицепе.

      Все ехали куда-то,