Выстрел. Игорь Немодрук

давит, проникая не только через уши, но и через всё тело – кожу, поры, даже волосы. Как-то само собой получилось, что Игорь стоял внизу этой группы, а Коля вверху, словно авангард и арьергард. Появился откуда-то Валера. Игорь часто его видел в штабной палатке, а ещё чаще в походной церкви. Худой, в очках, с ведром, в котором плескалось немного воды, он переходил от человека к человеку и, со словами: «Смочи лицо, легче дышать будет», он окунал руку в не совсем чистую воду и, словно священник на Крещении, каждого омывал влагой. Игорь, когда получил свою порцию, вдруг схватил с головы форменную кепку и окунул её в ведро.

      – Дышать через неё буду, если что, – пояснил он на вопросительный взгляд Валеры. Тот, кивнув, продолжил обход. Проходя мимо окна, он присел ниже подоконника.

      Наученные уже опытом, люди не маячили в проёме окна, опасаясь выстрелов. Стояли сбоку и также, сбоку, осторожно наблюдали за творящимся снаружи.

      Снаружи было страшно. Дом профсоюзов в плане был похож на букву «П». Дворик был внутри этой «буквы», окно находилось в левой «подпорке», а снизу «буквы П», от одной «подпорки» к другой шёл невысокий забор. За этим забором, за закрытыми воротами, плотная толпа орала и колыхалась, словно густое грязное море. А во дворе сновали человек восемь – десять, не больше. «Странно, – подумал Игорь. – Почему толпа не хлынула во двор?! Что ей этот забор?..» Додумать эту мысль он не успел – из окон, находящихся напротив центральной, парадной лестницы, но выходящих во двор, дым, и до этого не слабый, вдруг повалил особенно густо. Из него, с третьего или с четвёртого этажа, Игорю с его места было не определить, вдруг вывалилось что-то тёмное и длинное и, быстро пролетев вниз, шмякнулось об асфальт.

      «Человек!» – мысленно ахнув, перехватил дыхание Игорь. За первым быстро-быстро западали ещё тела. Человек семь-восемь выбросились, пока дым не сменился огромными языками пламени. Кто-то летел ногами вперёд, кто-то плашмя падал на асфальт. К ним тут же метнулись сновавшие по дворику правосеки и, с криками «Слава Украине!», принялись проламывать им головы. Игорь увидел, как из-под обрезка то ли металлической трубы, то ли арматуры брызнуло кровавым всплеском. Всё произошло так быстро и было настолько неправильным и противоестественным, что ужас и осознание произошедшего, мысль: «Вот сейчас, прямо на твоих глазах произошло убийство! И не одно убийство, а групповое! И не просто убийство, а ритуальное убийство!» – всё это пришло к Игорю спустя секунд десять.

      Он оглядел куликовцев. Одни, которым был виден этот ужас, стояли, бледные и поражённые. Другие, которым было не видно, продолжали свои дела. Валера крестился и шевелил губами. Игорь, неожиданно даже для себя, вспомнил молитву и громко, чтобы перекрыть этот непрекращающийся и всепроникающий гул, стал молиться:

      – Господь просвещение моё и Спаситель мой, кого убоюся? Господь защититель живота моего, от кого устрашуся… – Поймав на себе удивлённые взгляды, он ещё сильнее возвысил голос и почти кричал: – …аще ополчится на мя полк, не убоится сердце