Девять хвостов бессмертного мастера. Том 5. Джин Соул

и сладко разгорелось. Это было очень, очень хорошо.

      Сердце Ху Сюань потихоньку стало оттаивать. Тысячелетние тревоги улеглись, и она перестала обращать внимание даже на волнующийся хвост, который все еще был уверен, что добром это не кончится.

      Кончилось это тем, чем кончилось, и теперь Лао Лун сидел у ее постели и ждал, когда Ху Сюань очнется от беспамятства, в которое погрузилась, съев ягоды пробуждения.

      А она все не просыпалась…

      [455] «Назови меня по имени»

      Ожидание было тягостно. Лао Лун невольно возвращался мыслями к тому, что с ним было.

      Разрубленный, он провел в темнице тысячи и тысячи лет. Сначала он клокотал от бессильной ярости, потом им овладело тупое безразличие. Ему стало все равно, увидит ли он когда-нибудь небесный свет. И поскольку он ничего не ждал, то особенно и не мучился.

      Но теперь каждая мысленно отсчитанная секунда тяготила его.

      Беспамятство Ху Сюань было беспокойно. Лао Лун набрал небесной росы, смочил в ней платок и отирал лицо Ху Сюань от проступавшего пота. Ху Сюань изредка что-то бормотала по-лисьи. Лао Лун прислушался.

      – Сяньшэн? – повторил он. – Что еще за Сяньшэн?

      К великому его сожалению, пока Ху Сюань не очнулась, Лао Лун не мог определить, вернулась ли память. По пульсу или духовной силе ничего не поймешь: пульс у Ху Сюань был лисий – частый, аура не изменилась, поскольку Круг золотой рыбки воздействовал только на память, то есть на мозг, а не на Лисье пламя. Нужно было дождаться, когда Ху Сюань откроет глаза.

      Лао Лун спрашивал себя, что станет делать, если Ху Сюань, очнувшись, снова спросит: «Кто ты?» – ведь волшебные ягоды могли и не сработать. Ху Фэйцинь ведь тоже не был полностью уверен.

      «Должно сработать», – сказал он.

      И Лао Луна не оставляла мысль, что Ху Фэйцинь как-то изменился: что-то неуловимое появилось в его ауре. А если и Ху Сюань изменится?

      «Да какая разница! – оборвал Лао Лун сам себя. – Если к ней вернутся воспоминания, любые изменения не будут иметь никакого значения!»

      Ху Сюань вдруг вздрогнула всем телом и села. Глаза ее были закрыты. Сердце Лао Луна пустилось вскачь, он выронил платок себе на колени, но ни дотронуться до Ху Сюань, ни окликнуть ее не решился, только впился в нее напряженным взглядом. Ху Сюань зевнула, клацнув зубами, и открыла глаза.

      Сердце Лао Луна оборвалось: глаза у Ху Сюань все еще были синие, но уже не такие ядовито-яркие, как прежде, а приглушенно-синие. Лао Лун сглотнул комок в горле.

      Ху Сюань растерянно смотрела на него с полминуты, потом отвела взгляд и с той же растерянностью оглядела все вокруг.

      «Ей незнакомо то, на что она смотрит», – с болью подумал Лао Лун и осторожно похлопал Ху Сюань по руке, чтобы та перевела взгляд обратно на него.

      – Как меня зовут? – скрипучим голосом спросил Лао Лун, решив не дожидаться первого вопроса.

      Глаза Ху Сюань раскрылись чуть шире обычного, бровь поехала вверх, но она ничего не ответила, вот только