Принцессы Романовы: царские дочери. Елена Прокофьева

капуцинской церковью. Положение сего кладбища я должен описать, хотя кратко: это был малый погреб, имеющий вход от площади, на которой бабы продавали лук, чеснок и всякую зелень, и что сверх продажи оставалось, то они в том мрачном и тесном погребу по денежному найму хранили, от чего там был непереносимый смрад. Таковое унижение терзало мою душу, и я, призвав Бога в помощь, дерзновенно сказал обер-гофмейстеру, что Великая княгиня не есть римской церкви, что она дочь Всероссийского императора, чего ради достоинство ее требует, чтобы гроб ее пребыл в собственной Греко-российской церкви в течение шести недель при совершении святой Литургии и поминовения. Оный обер-гофмейстер, хотя и был верный последователь и исполнитель, как сие по последствиям дел оказалось, австрийской системы, однако не мог отказать мне в этом требовании, сильно устрашаясь тогда гнева, могущего воспоследовать от Его величества (ныне покойного) Императора Павла; почему он, обер-гофмейстер, и в ноте, тогда же мною в оригинале отправленной в С.-Петербург, представил: „дабы гроб Ее высочества остался в русской церкви до высочайшего повеления от русского двора“, но между прочим сказал мне, что гроб этот ни под каким видом не может остаться во дворце. Этот его приговор я решил тем, чтобы гроб перенести в собственный Ее высочества, дарованный палатином, сад, в котором имеется небольшой дом и комната чистая, и весьма выгодная для устроения подвижной церкви и для постановления в оной гроба».

      В Вене еще не было известно о смерти российского императора и пока еще можно было пугать его недовольством… Самборский решительно отказался похоронить Александру Павловну в капуцинской церкви и даже уговорил ее безвольного супруга настоять на том, чтобы палатина Венгерская была похоронена в Офене. При перевозке тела произошло огромное стечение народа – многие православные венгры шли поклониться усопшей русской княжне, словно святым мощам. Католическое духовенство, беспокоясь о возможном возмущении народа во время похорон, потребовало, чтобы погребение было совершено ночью. Но Самборский и тут проявил твердость: Александру Павловну погребли при свете дня. Сначала ее похоронили на капуцинском кладбище, но там нельзя было возвести над ее телом православную часовню, чего очень хотел Самборский. Именно потому и хотел он похоронить ее в саду при дворце, поскольку в саду можно было землю освятить по православному обряду и часовню отстроить. Но Самборскому предложили выбирать: или палатина Венгерская будет лежать на капуцинском кладбище, но без часовни, или – в далекой православной деревушке Ирем, но там часовню разрешат поставить. Самборский неожиданно для всех выбрал Ирем, сам съездил туда и наметил участок, и останки Александры Павловны снова потревожили, чтобы перевезти уже к месту окончательного упокоения.

      Самборский подробно описал, как происходили все стадии похорон палатины Венгерской: «Марта 4-го дня преставилась Великая княгиня, и 9-го назначено было перенесение гроба из дворца в сад, отстоящий далее четырех верст. Стечение