Зона Посещения. Гайки, деньги и пила. Андрей Альтанов

странную экзотическую музыку, как какую-то сонату боли, слушал и улыбался.

      У стены напротив операционного стола к вертикально стоящим больничным койкам так же надежно пристегнуты два доктора. Один – совсем седой дядька, другой – молодой человек, примерно того же возраста, что и наполовину распотрошенная лаборантка. Я не понимал, что именно происходит, но точно знал, что эта девушка относительно невиновна и сейчас страдает только потому, что мне нужно сделать максимально больно двум этим ублюдкам – ее отцу и женишку. Весь этот спектакль сейчас я разыгрывал исключительно для них. Я был уверен, что эти обездвиженные твари заслуживают самой лютой смерти, и они ее получат, но только после того, как их крыша от увиденного начнет проседать в глубокий котлован безумия.

      Я подбежал к этим двоим, вырвал кляпы из ртов и стал размахивать окровавленным ампутационным ножом, как это делает дирижер перед оркестром. Симфонию боли обогатили еще два живых инструмента. Пританцовывая и смеясь, словно полоумный, я вернулся к лаборантке и принялся вскрывать ее брюшную полость. Края разрезов тут же замораживал специальный аэрозоль, кровь от этого сочилась гораздо медленнее. Когда кишки и прочие органы гирляндами повисли на стоящих рядом штативах, бедняжка испустила дух. И я занялся седым хирургом и его молодым помощником. Они сейчас платили по счетам, так что жалости к ним я не испытывал. В руке зажужжала электрическая пила, серебристый диск с мелкими острыми зубьями погрузился в плоть и обдал мое лицо алым фонтаном…

      Все это безумие я наблюдал словно со стороны, я не мог контролировать свои действия. Меня душили рвотные спазмы, но я продолжал медленно и методично расчленять тела докторов. И вот когда последний из них, смотря на свои лишенные плоти пальцы, дернулся пару раз и сдох, за дверью лаборатории что-то мощно громыхнуло. Бронированная дверь комнаты слегка вогнулась внутрь, но не поддалась. Я понял, что это охрана бункера притащила взрывчатку. Еще одна закладка пластида – и дверь не выдержит.

      Я глянул на покромсанного охранника, его пистолет был пуст, весь свой скудный боекомплект он спустил в меня. И только сейчас я понял и ощутил в полной мере ту боль, которая меня все это время терзала. Мои раны чудесным образом заросли, но все пули остались в теле и теперь жгли мою плоть изнутри. Я нашел взглядом на полу шпиц с препаратом ядовито-зеленого цвета, который накануне вкололи мне эти дохлые докторишки. В голову пришла мысль – если эта хрень настолько увеличила регенерацию моих тканей, что я смог выдержать с десяток пистолетных пуль, то, вполне возможно, я смогу перенести еще несколько десятков попаданий, повторно введя себе этот яд. Рука сама вколола в шею агрессивный препарат. Адский огонь вновь разлился по венам и артериям. Я взвыл раненым зверем. В этот момент громыхнула вторая закладка пластида, и острые стальные осколки посекли мое тело, разорвав на лоскуты перепачканный кровью медицинский халат. Покореженная дырявая дверь сорвалась с креплений и гулко ударила