Ночь, безмолвие, покой. Лариса Соболева

редко. И на том спасибо: Никита теперь при деле на законных основаниях. Что дальше? Лиса…

      – Написала заявление на отпуск? – спросил он, едва она открыла дверь.

      – Да, – коротко ответила Алиса. – Проходи. Есть хочешь?

      – Хочу. Кстати, сколько ты должна?

      – Пятнадцать тысяч. Ума не приложу, где взять…

      – И не прикладывай, – усаживаясь на кухне, сказал он, достал деньги, отсчитал и положил на стол. – Здесь двадцать штук, отдашь долг, остальное – на мелкие расходы. Сама не относи, скажи, что болеешь, депрессия… ну, придумай. Пусть за долгами к тебе едут.

      – Спасибо… – чуть не заплакала Алиса.

      – Не благодари, это Валеркины бабки, в сейфе нашел.

      – Ты теперь будешь вместо Валеры?

      – М-да, вместо, – произнес он отстраненно, вдруг встрепенулся, вспомнив: – Лиса, посмотри на это… – Никита достал серьгу из нагрудного кармана рубашки, положил на стол. – Твоя?

      Она даже не дотронулась до сережки, только наклонила голову набок, рассматривая, и почти сразу дала ответ:

      – Не моя. Где взял?

      – Нашел.

      – Тоже в сейфе? – подозрительно прищурила она глаза.

      – Там. В спичечном коробке лежала.

      – А где вторая?

      – Второй не было, я весь сейф перерыл.

      – Зачем Валера держал одну сережку? – недоумевала Алиса. – Почему в спичечном коробке?

      Никита понял, куда она клонила, – измена! А измена и после смерти изменщика приносит боль и разочарование, он поспешил ее успокоить:

      – Не дуй губы напрасно. В спичечном коробке, к тому же в рабочем сейфе не хранят память о женщине, слишком неподходящее место. Это, Лиса, либо улика, либо вещественное доказательство, либо еще что. Нашел на улице, например. Да, вот так: шел-шел и нашел. А хранил, надеясь отдать хозяйке. Кстати, денег там было значительно больше, но мне они понадобятся, чтобы выяснить, кто на тебя устроил охоту и почему. Я на нуле. Надеюсь, ты не в обиде?

      – Я не в обиде.

      Она живо накрыла на стол, Никита уплетал котлеты с гречневой кашей, он, как всегда, не успел поесть, за весь день выпил цистерну кофе и слопал одну булку с повидлом. Алиса сидела напротив в задумчивой позе, подперев подбородок кулачком, не притронувшись к еде. Он забеспокоился:

      – Ты хоть что-нибудь ешь или воздухом питаешься?

      – Ем. Знаешь, Ник, я все время думаю, почему его нашли голым?

      – В трусах, – внес уточнение Никита, подняв указательный палец. – Одежда лежала рядом…

      – Я знаю, – перебила Алиса. – Но почему?

      – Раз его нашли на берегу почти голым, то, следуя логике, смею предположить: он решил освежиться, поэтому разделся. В одежде купаться не принято, да и неудобно, хотя… надо попробовать, может, понравится быть мокрым в жару.

      – Издеваешься, – констатировала она.

      – Шучу. Лиса, умерь свои фантазии, иначе до добра они тебя не доведут, сдвинешься.

      Она кивнула, как будто бы согласившись,