Матрешка. Риша Вольная

сокурсницу по медицинскому колледжу, что не видела почти пять лет, тем более найти её такую веселую и по-женски довольную, но за исключением одного минуса. Василиса – родная сестра отца моего ребёнка, о котором никто не знает и сообщать им «радостную» новость с опозданием на пять лет, я тоже не собиралась. А уж когда я и самого её братца Ваньку лицезрела с разбитой башкой, то тогда впервые за всю жизнь дара речи лишилась.

      Надежда, что он меня забыл в череде его девушек, испарилась сразу со звуком его бархатного до дрожи голоса. У Никитки моего похожим голос становится.

      – Ольга?!

      Мне в миг бы испариться, растаять в воздухе, но к сожалению, такими волшебными талантами я не обладаю. В моём ассортименте только способность держать удар при любом ударе судьбы.

      – Ваня!

      Не время паниковать! Побиться в истерике я всегда успею в тишине и одиночестве родного туалета. Сейчас просто надо вспомнить почему именно я ненавижу этого человека всем сердцем. Измены и предательство в моей семье не принято прощать.

      Сейчас я в первую очередь фельдшер скорой медицинской помощи, что приехала на вызов с диагнозом «скальпированная травма головы у мужчины» и должна оказать помощь и снова уехать. Последний пункт мне нравился больше всего.

      Но мысленно решить это одно, а вот исполнить на практике оказалось гораздо сложнее.

      Спустя пару минут выяснилось, что я ничегошеньки не забыла про Небесного, включая не только причастность этого парня к моей беременности, но и игольчатость его зелёных и таких родных глаз, и моё желание спрятаться в больших и сильных руках с шершавыми от мозолей ладонях.

      – Да, надо бы зашить, – выношу вердикт и поскорее отворачиваюсь от пациента, так как просто смотреть на него и ничего не чувствовать совсем не получается. – Лучше в стационар, конечно. Там и анестезия хорошая, и хирург с квалификацией.

      – Ольга, я уже давно совершеннолетний, если ты забыла, чтобы за меня решения принимала младшая сестра, – бурчит за спиной Иван, не давая мне выдохнуть и представить на его месте абсолютно незнакомого человека.

      От того и срываюсь, что злюсь. Злюсь, что он не понимает, как всегда, и мешает моим попыткам «держать лицо».

      – Ой, правда, что ли? Неужели твой возраст в паспорте стал, наконец-то, соответствовать реальному?

      Чувствую мужской взгляд аккурат между лопаток, что пытается сделать во мне дыру. Недоволен он, да и прекрасно! Я тут тоже не на празднике!

      – И что тут происходит? – доносится до меня вопрос мужа Василисы, Максим Брейман, кажется, но моим вниманием снова пытается завладеть этот бабник проклятый.

      – Матрёшка, ты чего дуришь-то? – рычит этот автослесарь, что днём чинит машины, а ночью разбивает женские сердца.

      – Да какая я вам матрёшка?! Пациент, у вас явно бОльшая травма головы и вам точно надо на МРТ и в стационар отлежаться.

      Но где Небесный, и где терпение?! Нет, не знаем такое и даже не знакомы. Иван просто хватает моё запястье и с силой дёргает к себе, заодно разворачивая меня лицом к нему.

      – Шей, я сказал. Хватит! – психует парень, явно готовый заставить меня исполнить его волю даже силой.

      – Да как пожелаете. Постараюсь побольнее, – мстительно добавляю в конце, чтобы он точно понял, что я его «рада» видеть также, как и он меня.

      Но, конечно, вру. У меня не получается причинить Ваньке вред даже на самую малость. Непроизвольно стараюсь стянуть края рванной раны как можно аккуратнее, понимая что тот анастетик, которым я обколола кожу головы, как капля в море, и ему действительно больно.

      Небесный молчит, только зубы плотно сцепил, чтобы ни звука. Упёртый баран! А ведь можно было бы поехать в больничку и сделать всё по-человечески и без этих ненужных никому, по сути, страданий.

      Заканчиваю шить и едва достаю из чемодана бинт, как моё запястье снова перехватывают горячие пальцы парня. Обжигают, вызывают толпу мурашек и лёгкое головокружение. Чёрт его дери!

      – Да перестань, Ольга. Я что, на Новый год буду, как с поля боя? Пластырь прилепи, и хватит.

      – А как ты его потом оттуда выдирать будешь? Вместе с волосами? – снова завожусь с полуоборота, выдёргивая руку из волнующего душу захвата.

      Но еще одно неизменное качество Небесного, кроме отсутствия терпения, это упрямство. Вот прям ослиное!

      – Вот! – и делаю как он желает, наклеивая самый большой бактерицидный пластырь на его дурную голову. – Наслаждайтесь! Депиляция в подарок. Благодарить не стоит. Прощайте.

      Как могу быстро собираю медикаменты и перевязочный материал в чемодан и спешу на выход, не оглядываясь.

      Ольга, это просто страшный сон. Сон, где прошлое размазало твой новый мир по стенке и заставило стечь на пол неприглядной кучкой. ВСЁ пройдет!

      И проходит, когда завершив смену на подстанции, несусь домой, где меня ждёт пара маленьких тёплых ладошек, что немедленно смыкаются на моей шее и просят покружить «самолётиком», а потом взглянув на меня по-детски ясным взглядом хвойной зелени, в очередной