По другую сторону Алисы. Алена Тимофеева

кому могла помешать? – Она сердито сдвинула седые брови.

      Бабушка мне так быстро поверила? Не засомневалась даже на секунду?

      – Не знаю, не могу, конечно, всерьез воспринимать то, что мне привиделось во время моей так называемой клинической смерти, но исходя из этого, думаю, что это Джо. – Я с волнением посмотрела на свое временное средство связи, словно боясь, что оно мне вновь сделает какую-нибудь пакость. – Правда, если рассуждать логически, к чему у меня сейчас совершенно нет предрасположенности, каким образом он мог бы это сделать? Муж находился слишком далеко от меня. – Я смело глотнула коньяка. Закашлялась. Ну и как это можно пить? Бабуля не разделяла моих вкусов, а потому, разделавшись с первой порцией, которую она прикончила почти залпом, налила себе еще этого жуткого пойла. Причмокнув от удовольствия, бабуля мне ответила:

      – Если, как ты говоришь, рассуждать логически, осмелюсь предположить: единственное, что ты пила тем утром это кофе? Верно? – Глаза Алевтины Анатольевны слегка прищурились, а щеки порозовели от огненного содержимого ее стакана.

      Я задумалась. И правда, все, что попало в мой организм, – это кофе «с собой», который мне заботливо приготовила в то злополучное утро Ева. Корица. Может, то, что я восприняла как жест безграничной любви ко мне, было на самом деле уловкой, чтобы отбить вкус и запах смертельной дозы снотворного? Поняв абсурдность данной гипотезы, я нервно рассмеялась:

      – Конечно, я пила кофе. Да, он пах корицей. Но, уверяю тебя, моя лучшая, подчеркиваю, лучшая подруга никак не могла этого сделать. – Я предприняла еще одну попытку проникнуться к янтарной жидкости симпатией. И вновь неудачно. – Есть такая вероятность, что анализы могли просто-напросто перепутать.

      Эта версия меня устроила. Я даже немного расслабилась, но, когда я столкнулась со строгим взглядом школьной учительницы, поняла, что, скорее всего, я себя только успокаиваю. Все сходится, конечно. И кофе, и разговор с врачом. Но вот ее цветы, телефон и слезы – никак не вписывались в данный сценарий, о чем я незамедлительно поделилась с бабушкой. А главное – какой мотив?

      Моя любимая учительница задумчиво почесала острый подбородок и, немного помедлив, проговорила:

      – Не знаю, дорогая. Ты сказала, она довольно часто упоминает Йозефа? Возможно, я повторяю, лишь возможно, она испытывает к нему чувства. – Бабушка выставила ладони в миротворческом жесте, заметив мои поднявшиеся брови и открытый от удивления рот. – И все же стоит рассмотреть все вероятные версии; если анализ действительно твой, тебе грозит большая опасность. Кто бы это ни был, скорее всего, он попытается достигнуть своей цели, – она замолчала и посмотрела на свой опустевший стакан.

      Господи, неужели, неужели меня и правда пытались убить? Я никак не могла воспринять идею о покушении на мою жизнь в исполнении Евы. Только не она. Девушка из книжного магазина. Нет. Я с тяжким вздохом откинулась на спинку стула. Ева и Джо? А что, неплохая пара. Совет да любовь. Но вновь несостыковка. Цветастый палантин, пахнущий ужасными духами.