Когда инстинкты лгут. Лана Светлая

ряющийся раз за разом.

      Ужас, который охватывает уже в первые минуты побега, и который с каждым твоим очередным шагом только нарастает всё больше и больше.

      Боль, которую ты ощущаешь с первым укусом.

      Слёзы, которые ты каждый раз пытаешься скрыть, только бы не давать ещё один повод для радости преследователю.

      Никогда и ничего не меняется в этой схеме вот уже как два месяца.

      Хотя, нет, вру. Меняется. Число шрамов на моём теле. В зависимости от настроения – не твоего, естественно – их количество колеблется от одного-двух до пяти-шести, а то и больше.

      Так что… Всё, как и всегда.

      Какие бы данные не заложи в уравнение, после знака «равно» результат будет один и тот же.

      Тогда, что же, чёрт побери, заставляет меня из раза в раз совершать одну и ту же ошибку?!

      Ведь знаешь же – твоё сопротивление доставляет этому зверю только удовольствие. Он кайфует от того, что ты пытаешься что-то изменить.

      Протестуешь.

      Пытаешься скрыться.

      Борешься.

      Давишься своим криком, лишь бы не дать ему вырваться наружу.

      Впрочем, это ещё одна моя ошибка. Прекрасно знаю, что он и делает всё это, лишь бы хоть раз услышать мой крик боли. Словно, это знак того, что я сдалась, уступила, признала его власть и авторитет, прогнулась под него.

      Не знаю, что заставляет меня так себя вести, протестовать из раза в раз…

      Люся после этих «пробежек», сидя возле моей кровати и успокаивающе поглаживая мою руку, всегда ругается и ворчит:

      – Идиотка! Дурочка! Ну, вот зачем ты это делаешь?! Дай уже ему, что он хочет!

      Она прячет от меня лицо, пытаясь скрыть слёзы.

      – Ненавижу оборотней! – вырывается у меня. Причем, злобно и с такой лютой ненавистью, что самой противно становится.

      Противно от того, что двадцать лет любить и считать их своей семьей, а за каких-то два месяца поменять своё мнение и в данную секунду чувствовать прямо противоположное.

      Противно от того, что из-за одного зверя – и в прямом, и в переносном смысле – я теперь не могу чувствовать себя в безопасности рядом с такими же, как и он.

      Морщусь от своих слов, понимая, что могла обидеть самого родного и близкого для меня человека.

      Слава богу, она всё понимает без моих оправданий. Лишь печально и с жалостью смотрит на меня.

      – Знаю, – с грустью и шепотом произносит Люся. В глазах ни грамма осуждения или обиды.

      – Когда приём? – интересуюсь, резко меняя тему.

      – Через неделю.

      – ОН точно будет? – страх, что что-то может пойти не так, заставляет задать этот вопрос хрипло и с надрывом.

      – Должен быть. Мне пообещали, что сделают всё, чтобы на этом приёме появился не его брат, а именно ОН.

      – А если цена будет больше, чем у нас есть в заначке?

      – Тогда на кон придётся ставить, сама знаешь, какую информацию, – Люся не стала говорить, какую именно, потому что мы, хоть и находились наедине в закрытой комнате, но опасение, что нас могут подслушивать, всё равно присутствовало всегда.

      – Я против, – даже отрицательно качаю головой в знак протеста.

      – Выбора не будет, Анют.

      – Я всё равно против. Вероятность того, что он разорвёт тебя на месте, даже не разбираясь, очень велика.

      – Не думаю. Он слишком умён, чтобы профукать такой шанс.

      – Ладно, Люсь, как скажешь, – соглашаюсь с неохотой. – У меня есть ещё одно опасение. Он ведь может не согласиться пойти с тобой на свидание.

      – А вот тут всё зависит от тебя! Что угодно говори ему, но когда мы зайдём в кабинет, он ДОЛЖЕН попросить у брата разрешения на свидание со мной. Ты поняла?

      – Если не получится уговорить, то остаётся только один вариант… моя кровь, – последние два слова я еле выдавила из себя. Признаться кому-то о моей «маленькой» особенности, пожалуй, самый страшный кошмар, который я только представляла.

      – Нет, Анют! Этот твой маленький секрет мы будем держать до последнего! Ты поняла меня?! Это используем только тогда, когда будет совсем хреново и вариантов больше не останется.

      – А если?.. – голос опять срывается.

      – Никаких «если»! – жестко произносит сестра. – Ты выберешься из этого!

      Она права.

      Даже думать о том, что наш план сорвётся, опасно.

      Ведь пока ты веришь в то, что всё удастся, у тебя есть силы для борьбы. А начни сомневаться и тогда надежда на спасение будет медленно угасать, пока совсем не исчезнет.

      И тогда…

      Тогда не будет для меня нескольких вариантов развития событий. Так же как и вопросов.

      Хотя опять вру. Сама себе вру.

      Вопрос будет, но только один!

      Сколько именно минут этот зверь позволит мне дышать и жить на этом свете?!

      Пролог 2 Демид

      Я