Акмеисты. Стихотворения. Осип Мандельштам

ладан волнам

      Лиловым отдал лик жены.

      Неугасимое страданье —

      Острее колких игл, и в нём

      Сквозит с краснеющею дланью

      Фигура ангела с мечом…

      Прозрачна синь грядущей ночи,

      Всей – в шёпоте и вздохах снов;

      И неземных сосредоточий

      Полна печаль немых венков…

      Фамильный склеп закроет скоро

      Парчу и розовый глазет,

      И крупные цветы, и взора

      Под бледным веком круглый след…

      Но от морщин ли тонко-чётких

      Усопшей барыни иль так —

      Плывёт суровость. И решётки

      Хрипят под шагом: сон иссяк.

      Струятся свечи. Жмётся дворня,

      А тени пляшут по стенам —

      Лохматей, шире и проворней,

      Ох, будет, будет лихо нам!

      Прядёт дьячок сугубым ритмом

      Из книги кожаной псалом,

      И капли воска по молитвам

      Горячим катятся стеклом.

      Тяжёл и низок церкви купол.

      И Ангел пасть уже готов.

      – Смотри: Он склепа герб нащупал!

      И крупен снег чужих цветов.

1911

      «Она – некрасива: приплюснут…»

      Она – некрасива: приплюснут

      Слегка её нос, и глаза,

      Смотрящие долго и грустно,

      Не раз омывала слеза.

      О чём она плачет – не знаю,

      И вряд ли придётся узнать,

      Какая (святая? земная?)

      Печаль её нежит, как мать.

      Она – молчалива. И могут

      Подумать иные: горда.

      Но только оранжевый ноготь

      Подымет луна из пруда, —

      Людское изменится мненье:

      Бежит по дорожке сырой,

      Чтоб сгорбленной нищенской тенью

      Скитаться ночною порой.

      Блуждает, вздыхая и плача,

      У сонных растрёпанных ив, —

      Пока не плеснётся на дачу

      Кровавый восхода разлив.

      И вновь на потухшей террасе

      Сидит молчаливо-грустна,

      Как сон, что ушёл восвояси,

      Но высосал душу до дна.

1913

      «Как быстро высыхают крыши…»

      Как быстро высыхают крыши!

      Где буря? Солнце припекло.

      Градиной вихрь на церкви вышиб —

      Под самым куполом – стекло.

      Как будто выхватил проворно

      Остроконечную звезду —

      Метавший ледяные зёрна,

      Гудевший в небе на лету.

      Овсы – лохматы и корявы.

      А оржаные-то поля:

      Здесь пересечены суставы,

      Коленцы каждого стебля.

      Христос! Я знаю, ты из храма

      Сурово смотришь на Илью:

      Как смел пустить он градом в раму

      И тронуть скинию твою!

      Но мне – прости меня, я болен,

      Я богохульствую, я лгу —

      Твоя раздробленная голень

      На каждом чудится шагу!

1913

      Людская повесть

      Летучей мыши крыло

      задело за сердце