Menschen und Leidenschaften (Люди и страсти). Михаил Лермонтов

М<ихалыч>. Изволь – я готов. (Уходят. Дарья отворяет им дверь.) (Дарье) Подай нам чаю в сад! – слышишь?

      Дарья. Каковы! – принеси им туда чаю – как будто я их раба. Как бы не так. Так не понесу же им чаю, пускай ждут или сами приходят. О-ох, время пришло, времечко – всякой командует!

      Явление 4

      (Квартира Заруцкого в избе.) (Ребятишки на полатях. Люлька и баба за пряжей в углу.)

      Заруцкий (сидит за столом, на котором стоит бутылка и два стакана. Он в гусарском мундире). Вот, кажется, я нашел еще товарища моей молодости. Как полезно это общественное воспитание! – на каждом шагу жизни мы встречаем собратий, разделявших наши занятья, шалости, которые милы бывают только пока мы молоды. Как старое воспоминание, нам любезен старый друг. (Молчание.)

      А Волин был удалой малый, ни в чем никому не уступал, ни в буянстве, ни в умных делах и мыслях, во всем был первый; и я завидовал ему! Но он скоро будет – я послал сказать ему, что старый его приятель здесь. Посмотрим, вспомнит ли он меня?

      (Пьет.) Славное вино. То-то попотчеваю. (Берет гитару и играет и поет. Гитара лежала на столе.)

      Или 1

      Если жизнь тебя обманет,

      Не печалься, не сердись,

      В день уныния смирись,

      День веселья, верь, настанет.

      Сердце в будущем живет,

      Настоящее уныло,

      Всё мгновенно, всё пройдет:

      Что пройдет, то будет мило…

      Или 2

      Смертный, мне ты подражай!

      Наслаждайся, наслаждайся,

      Страстью пылкой утомляйся,

      А за чашей отдыхай. (Пьет.)

      (В эту минуту дверь отворяется, и Юрий быстро входит в избу и бросается на шею Заруцкому. Молчание.)

      Явление 5

      Юрий. Заруцкий… как неожиданно…

      Заруцкий. Давно, брат Волин, не видались мы с тобой. Я ожидал тебя и знал наверно, что ты меня не забыл – каков же я пророк.

      Юрий. Как ты переменился со время разлуки нашей – однако не постарел и такой же веселый, удалой.

      Заруцкий. Мое дело гусарское! – а ведь и ты переменился ужасно…

      Юрий. Да, я переменился – посмотри, как я постарел. О, если б ты знал все причины этому, ты бы содрогнулся и вздохнул бы.

      Заруцкий. В самом деле, чем больше всматриваюсь – ты мрачен, угрюм, печален – ты не тот Юрий, с которым мы пировали бывало так беззаботно, как гусары накануне кровопролитного сраженья…

      Юрий. Ты правду говоришь, товарищ, – я не тот Юрий, которого ты знал прежде, не тот, который с детским простосердечием и доверчивостию кидался в объятья всякого, не тот, которого занимала несбыточная, но прекрасная мечта земного, общегo братства, у которого при одном названии свободы сердце вздрагивало, и щеки покрывались живым румянцем – о! друг мой! – того юношу давным-давно похоронили. Тот, который перед тобою, есть одна тень; человек полуживой, почти без настоящего и без будущего, с одним прошедшим, которого никакая власть не может воротить.

      Заруцкий. Полно! полно! – я не верю ушам своим – ты что ли, это ты говоришь? Скажи мне, что с тобою сделалось? Объясни мне – я, чорт