Сицилийские Реминисценции. Матвей Ильич Ануров

борник родился как дань моему учителю – Александру Петровичу Сумарокову. Возможно ли ныне, в эпоху синемы, международных перелетов и полетов на Луну все так же восторгаться тихими пасторальными пейзажами, шептать «Et ego in Arcadia», содрогаться при одном имени несчастной Ифигении… Искренне признаюсь, не знаю. Однако люди жили этим, и ради этого умирали… Назвать их поименно, вспомнить каждого, воскресить былые тени – есть ли цель достойнее? У Алессандро Верри есть роман «Римские ночи», в котором автор, задремав у древнеримской могильной плиты, встречается с призраками героев римской республики – Катоном, Цицероном, Регулом… Такое же путешествие совершим и мы.

      Пролог

      В этом кратком прологе, согласно старинному обычаю, на сцену выводится муза трагедии, которая представляет будущее действие очам зрителей.

      Упоминание Мельпомены не случайно – я придерживаюсь теории «музыкальной поэзии» – важнее то, насколько произведение благозвучно, чем то, насколько оно оригинально. Поклонение Петрополю как колыбели русской поэзии напоминает нам о Сумарокове и Тредиаковском.

      Речь Трагедии

      Добро пожаловать, о смертные, в святейший мой приют!

      Представлюсь, все меня трагедией зовут.

      Хоть мне скорей пристало имя «Мельпомена» —

      Ведь муза я – но то все забывают неизменно.

      Героев славных вашим взорам представляю,

      И речью долгою ваш слух не утомляю.

      Я кланяюсь тебе, владычица морей —

      Столица Севера, иных столиц славней…

      О Петрополь, жемчужина заснеженной дали!

      Чье украшенье главное – звезда моей зари.

      Ее сиятельству я подвиг посвящаю,

      И предисловие сим образом кончаю.

      Вступление второе

      Из Томмазо Кампанеллы; согласно книге Франческо Де Санктиса

      Шесть тысяч лет на свете я живу —

      Я древних помню, их деянья прославляю.

      И времена былые людям новым представляю,

      В тех книгах философских, что пишу.

      Картина Первая

      Предлагаю перенестись в XIII век.

      Европа бредит Крестовыми походами: Иерусалим, Иерусалим! А меж этих криков остается одна фигура, не подверженная массовому безумию – Фридрих Второй, Сицилийский. Всю жизнь он мечтал спокойно жить в своем роскошном дворце в Мавританском стиле, и, окруженный своими друзьями и единомышленниками, писать стихи, слагать песни, выслушивать рассказы заморских купцов и ученых… Но нет, он обещал отвоевать Иерусалим. Папа будет ежечасно напоминать ему об этом, угрожая скорейшим отлучением. Фридрих отвоевал, но не пролив ни капли крови… Он подписал договор с Египетским султаном. Еретик! Так проклял его Папа. Итальянские государства объединились, одолели Фридриха, а его 30-летнего сына, короля Энцо заперли в тюрьму на 23 года, где он и скончался в 1272 году.