Мы взлетали, как утки…. Комбат Найтов

их работу по переделке машины?

      – Ну, фонарь сработан на коленке, стрелок полностью открыт и на предельную высоту ему можно только с кислородной маской, но это по бедности. И пулемет требуется посолиднее стрелку.

      – У нас в полку ни одного УБТ просто нет. Этот ультраШКАС, если помнишь, они штатно здесь в крыле стояли, когда заявку на пушки выполнили, он и переехал с крыла в кабину. Хотели спарить, но не получилось.

      – Где это тебя так отделали?

      – В крайнем вылете пришлось дважды пройтись над огрызающимися «девятками» «Ju-87» на высоте 100-120 метров и подставлять брюхо.

      – Красиво разукрасили! А зачем?

      – Контейнер с осколочными гранатами сбросить.

      – А к нам контейнеры еще не пришли.

      – Помнишь первый вариант, который мы испытывали?

      – С деревянными держателями? Конечно, помню! Мы их испытывали, товарищ Сталин, в Воронеже, замечательно по пехоте работают!

      – Да, я уже в курсе. И не только по пехоте. Так что, товарищ Горемыкин, что Вы можете сказать про контейнерные бомбы?

      – К нам такая заявка из НКО не поступала.

      – Что Вы, товарищ Шкирятов, можете сказать по серийной машине.

      – В условиях отсутствия сильного истребительного сопровождения, летчик этого самолета больше похож на смертника, камикадзе, не знаю, правда или нет, о таких, во время халхингольских событий, много писали. И деревянное крыло при попадании в него снаряда теряет до квадратного метра обшивки. Иногда больше. Или просто отлетает. Неустойчив продольно, и много приходится работать рулем высоты. Главное: заправочное отверстие одно и топливо медленно перетекает из заправочной емкости в остальные баки.

      – Товарищ Ильюшин, что Вы можете сказать, как быстро Вы сможете устранить недостатки ЦКБ-55, и поставить его на поток?

      – Очень многое зависит от смежников, товарищ Сталин, ведь только-только наладили выпуск бронекорпусов…

      – Их все равно придется выпускать на других заводах, уже бомбят Смоленск. – тихо заметил я, и все замолчали.

      – Что скажете, товарищ Жигарев? – спросил Сталин, – Нашли зеркала в кабине? Молчите, лучше! Все понятно, возвращаемся.

      Сталин по дороге молчал, я – тоже. Поднялись наверх, и тут началось! Ох, и крут «хозяин»! Жаль, что поздно. Я сидел тихонечко, чтобы под разборки не попасть. Голос у него тихий, и от этого только еще более жутко становится. Угроз, прямых, не было, будет действовать по закону. А закон, что дышло. Ильюшин со страху пообещал, что через два дня партия в 12 машин будет собрана и отправлена в распоряжение товарища Шкирятова. На первом заводе есть 12 бронекорпусов ЦКБ-55. Первый завод – это Москва. Он знал, что делает. Непринятие на вооружение кассетных бомб свалили на Ивана Филимоновича Сакриера, который, наоборот, увидел первым их действие из большого начальства, и очень заинтересовался ими. Но, в апреле 41-го он был арестован вместе с бывшим командующим ВВС Рычаговым и помощником начальника Генштаба по авиации Смушкевичем. Так как испытания курировали Сакриер и Рычагов, то после