Жестокие игры сердец. Владимир Викторович Кожевников

вздохнула, разглядывая подгнившие доски ворот. Ей казалось, что сам дом зовёт её внутрь неясным зовом из прошлого. Она знала, что когда-то здесь жила и любила – впервые и, как она считала, навсегда.

      – Сколько же времени прошло, – тихо сказала она, будто самой себе. Её голос прозвучал хрупко в пронизывающем вечернем ветерке.

      Ключ, который она нашла в старой шкатулке, по-прежнему лежал в кармане её ветровки. Руке стало зябко, когда она коснулась металлического стержня, и Кристина на мгновение закрыла глаза, видя перед внутренним взором лицо Леона – мальчишки с озорной улыбкой и чёрными глазами, который когда-то обещал любить её вечно.

      «Зачем я вернулась?» – проскользнуло в голове. Может, для того чтобы наконец разобраться, куда исчез Леон, почему оставил её без единого слова. Или чтобы попытаться простить? А может, чтобы начать всё заново, сумев отпустить прошлое?

      Ржавый замок на воротах скрипнул в её руках, повинуясь ключу. Калитка со стоном поддалась, впустив Кристину во двор. Сухая трава, расчерченная сорняками, хрустела под её ботинками, а заросли смятых кустов роз словно тянулись к ней, увядая под осенними сумерками. Их раньше посадил Леон: «Пусть здесь всегда будет царство роз, если даже весь мир переменится», – вспоминала она его слова. Теперь же розы выглядели одиноко и дико, почти как её душа.

      На полуразрушенном крыльце сидела каменная фигура льва – от времени облупились усы и уши, но взгляд всё ещё оставался грозным. Именно под этим львом Кристина когда-то прятала свои записки для Леона… и сейчас там лежал обрывок бумаги: «Берегись иллюзий». Записка выглядела свежей, явно не пролежала лет. От этого в груди Кристины кольнула тревога. Но она молча сжала лоскуток и вошла в дом, понимая, что обратной дороги уже нет.

      Глава 2. Тяжесть времени внутри стен

      Тихий полусумрак встретил её в просторном холле особняка. От потолка к полу тянулись обрывки паутины, липли к коже, когда она проходила мимо. Воздух казался спертым и холодным, словно сквозняки не умели проникать сюда сквозь старые окна. Легонький скрип под ногами говорил о том, что доски пола давно не знали хозяйской руки.

      Вспомнилась прошлая жизнь этого дома: когда-то здесь бывали шумные приёмы отца Кристины – влиятельного человека, имеющего связи в деловых кругах. Его громкий голос, смех гостей, приглушённые звуки бокалов с шампанским… Всё это ушло в небытие вместе с его смертью, и Кристина всё ещё не понимала до конца обстоятельств его ухода.

      Мелькнуло воспоминание: она, пятнадцатилетняя, в платье цвета лаванды, бежит по этим коридорам, чтобы спрятаться от скучных взрослых разговоров, когда случайно натыкается на Леона, совсем юного, с папками и бумагами под мышкой. Он помогал её отцу по какому-то делу. И в тот момент оба смутились, увидев друг друга, как будто мир вокруг перестал существовать.

      – Как странно, – прошептала она, коснувшись рукой перил. – Всё так знакомо и так чуждо…

      Сверху, с галереи второго этажа, на неё смотрел запылённый портрет отца. Строгий взгляд, уверенный поворот головы. Ей вдруг показалось, что он жив и смотрит осуждающе: «Ты всё ещё думаешь о Леоне? Он втянулся в сомнительные дела». Но вслух она лишь сказала:

      – Прости меня… Я не могу иначе. Мне нужно узнать правду.

      Где-то в глубине памяти забрезжили обрывки сведения, что отец подозревал Леона в связях с очень тёмными личностями. И в это же время в городе всё чаще упоминали имя некоего Маркуса – бизнесмена, вокруг которого ходили слухи о его криминальных связях. Внезапное исчезновение Леона, смутная роль Маркуса, внезапное напряжение между отцом и Леоном – всё перекликалось.

      Пол заскрипел, и Кристина вздрогнула. Тишину старого дома разорвал глухой стук: под собственным весом со стены сорвалась рамка с выцветшим рисунком. Возможно, дом как будто выдавал ей знак, мол, «будь осторожна, здесь всё может обрушиться».

      Глава 3. Вилла Маркуса и долги Эрика

      На другом конце города, в респектабельном районе, возвышалась роскошная вилла, скрытая за высокими железными воротами. Липы, высаженные вдоль дорожки, образовывали туннель, в котором царил полумрак и запах гари от машин, редко проезжающих по асфальтовой аллее. Сквозь массивные окна особняка пробивался мягкий свет дорогих люстр. Здесь проживал Маркус – известный и опасный. Официально он слыл предпринимателем, меценатом, но за кулисами ходили слухи о его теневых финансовых схемах и незаконной деятельности.

      В одной из просторных гостиных на кожаном диване сидел Эрик – молодой мужчина с бледным лицом, теребивший край пиджака. Его худощавые пальцы с дрожью перебирали бумаги, а взгляд метался от бархатных штор к тяжёлому столу, за которым восседал Маркус.

      – Итак, Эрик, – пророкотал Маркус, – ты снова просишь у меня отсрочку? Твои долги растут, а я не вижу никакого прогресса.

      Маркус откинулся на спинку стула. Его тщательно выбритое лицо, холодные глаза и застывшая полуулыбка создавали впечатление, что он способен одним движением погубить любого, кто осмелится его разочаровать.

      – Маркус, пожалуйста, – выдавил Эрик, наклонившись вперёд. –