Секреты мертвых. Хизер Критчлоу

и ли выстрелы соседи? Если да, то скоро они непременно сбегутся, чтобы продемонстрировать притворную озабоченность и ложные суждения.

      Ее ум заходит за разум: мысли вихрятся, путаются, скачут. Все было бы по-другому, если бы Робби не описался в кроватке. Или если бы их не было дома. Ничего бы не случилось. Но увы. Этим утром они остались дома. И в тот момент, когда сын со стыдливым лицом проскользнул в их спальню, шестеренки заскрипели и пришли в движение, а темнота оскалилась.

      Пальцы Брайони сжимаются крепче, ногти вонзаются в кожу и оставляют на ней хаотичный узор из маленьких полумесяцев. Она хотела стать лучше. Она старалась, да только не вышло. После рождения Робби внутри нее кое-что ожило. Уродство, таившееся под красивой внешней оболочкой. Оно долго не выползало наружу. Но как только Брайони стала матерью, оно громко заявило о себе.

      Брайони на мгновение прикрывает глаза. Кровавый образ отпечатался в мозгу, запах все еще щекочет ноздри. Она всех подвела. В первую очередь – своих сыновей.

      Глухую тишину нарушает ее громкое дыхание. А ведь сегодняшний день обещал быть хорошим. Они хотели куда-нибудь сходить. Брайони готова была сделать усилие над собой и отвести ребят к небольшому озеру с зеленоватой водой, что плещется в сосновом бору. Она не хотела ругаться.

      Сумка, которую она собрала накануне вечером, валяется на полу, у дверного проема. Даже с закрытыми глазами Брайони видит ее содержимое: маленькие шорты для плавания, жилеты с динозаврами, коробка с чайными кексами «Туннокс». Шон любит кексы. Их вылазка на природу должна была стать приключением, достойным пера Энид Блайтон[1]. Брайони бы разрешила мальчишкам побросать камушки, полазить по деревьям, изваляться в грязи. Она очень хотела побыть для них той матерью, которой всегда мечтала стать.

      Солнце заходит за тучу, и Брайони опять окатывает волна холода. Дрожь сотрясает тело, Брайони не в силах с ней совладать. Ухватиться за обрывки мыслей, вихрящихся в голове, тоже не получается. Ей довольно было взглянуть на лицо Робби, чтобы понять: он снова обмочился в постели. Ей не потребовалось признание сына и не пришлось водить рукой по простыне, нащупывая влажное пятно. Резкий, въедливый запах уже пропитал матрас, кожу Робби, всю комнату.

      Ей следовало быть добрее. Ощутить то же, что испытывают другие матери. Матери, которые держат одной рукой своего малыша, а другой протирают кухонный стол. При этом они так улыбаются, будто их жизнь не сплошное дерьмо.

      Но Брайони не смогла. Она вышла из себя, утратив всякое самообладание. Сорвала с кровати простыни и отменила поход к озеру. Она видела слезы в глазах сыновей. Но только ничего не почувствовала.

      Она что, задремала? Резко открыв глаза, Брайони скользит взглядом по зелени, гравию, крыльцу. Перед взором всплывает страшный кадр. Кровавое побоище. И теперь она видит лишь их – глаза сына. Они следят за ней. Ярко-голубые. Они окутаны смятением. Робби. Ее старшенький. Самый трудный. Ребенок, который заслуживает гораздо большего.

      – Робби, – шепчет Брайони сухими, потрескавшимися губами. – Я так сожалею, любимый.

      И она действительно сожалеет. По-настоящему сожалеет. Грудь внезапно пронзает боль – настолько сильная, настолько свирепая, что пальцы Брайони немеют. Ей очень хочется сказать: «Твоя мамочка здесь, с тобой рядом». Но она не говорит. Потому что не в силах выдавить ни слова. Робби больше здесь нет. Он ушел. А она туда уйти не может. Ей остается только уповать на то, что там Робби встретит его брат. Они будут крепко держаться друг за друга. Робби и Шон. Ее мальчики. Ее бедные, дорогие мальчики.

      Это было? Или происходит сейчас? Она снова проваливается в небытие дремы, но быстро просыпается. Она не может вспомнить, что ей приснилось. Брайони слышит, как ужасно, как мерзко хрустит гравий под чьими-то ногами. Как кричит какой-то мужчина, но она не может вычленить из этого крика слова. Ей хочется заткнуть руками уши, но она слишком устала. Чертовски устала.

      Ей всегда хотелось, чтобы жизнь текла быстрее, чтобы мальчики поскорее выросли и ее каторга закончилась. Но время шло медленно. И вот теперь, в тот самый миг, когда Брайони передумала, оно вдруг резко ускорилось. Почему так? Ей ведь только хочется посидеть здесь еще несколько минут. Ощущать ветерок на лице и слушать рокот морского прибоя вдали. Ей всего лишь хочется задержаться в этом миге сожаления.

      Но звуки становятся все громче и громче – сирены, чьи-то шаги, грохот хлопающей двери. И ей все труднее оставаться спокойной. Брайони еле дышит. Они сейчас все узнают. Они узнают, какая она на самом деле плохая.

      Глава первая

      Кэл,

      Западный Мидленд

      Кэл стоит на углу улицы. Он сомневается – или делает вид. Он дал обещание, но нарушил его. «Иди домой, Кэл, иди домой». Но зачем бормотать эти слова, как мантру, если они не помогают?

      И где он, этот дом? Его браку конец. А дом его матери, в который он поклялся никогда не возвращаться, – это вовсе не дом. Это вынужденная необходимость. А внутри снова бурлит она – навязчивая потребность, от которой Кэл никак не может избавиться. Он привел

1

Энид Блайтон – британская писательница, автор подростковых приключенческих романов и рассказов.