Фортуна. Марина Цветаева

окурый, сэвр. В 1-й картине вне возраста, ибо в колыбели, во 2-й – 17 лет, в 3-й – 28 лет, в 4-й – 29 лет, в 5-й, придерживаясь буквы закона, – 46 лет. Но Лозэн не придерживался буквы закона.

      ГОСПОЖА ФОРТУНА, в образе маркизы де Помпадур – возраст Фортуны.

      МАРКИЗА Д’ЭСПАРБЭС, 23 года.

      КНЯГИНЯ ИЗАБЭЛЛА ЧАРТОРИЙСКАЯ, 30 лет.

      МАРИЯ-АНТУАНЭТТА, королева французов, 20 лет.

      КЛЭРЭТТА, служанка 17 лет.

      РОЗАНЭТТА, дочка привратника, 16 лет.

      НЯНЮШКА, в 1-й картине – 60 лет, в 3-й – 88 лет.

      ДВОРЕЦКИЙ, старик.

      ПАЛАЧ, во цвете лет.

      Картина первая

      Рог изобилия

      Ce fut dons á la cour et pour

      ainsi dire sur les genoux de la

      maоtresse du Roi que se passérent,

      les premiéres années de mоn enfance…

      Duc de Lauzun. Mémoires[2]

      Встреча происходит 13 апреля 1747 года, в Париже, в отеле графов Биронов-Гонто.

      Графская детская. Ранний возраст. Свечи. В кружевном облаке колыбели покоится новорожденный граф Арман-Луи Бирон-Гонто, будущий герцог Лозэн.

      У бельевого шкафчика Нянюшка и Дворецкий беседуют.

      ДВОРЕЦКИЙ

      Как наша графиня?

      НЯНЮШКА

      Слаба, – судьба.

      ДВОРЕЦКИЙ

      А маленький графчик наш?

      НЯНЮШКА

      Графчик – спит.

      Сыт и спит, – и такой красавчик!

      Ну хоть сейчас под стекло – и в шкафчик!

      Ангел!

      ДВОРЕЦКИЙ

      А сам?

      НЯНЮШКА

      Не сболтни при ком!

      Вижу я это – бочком, бочком —

      С требником, – даром что нам неровня!

      В черную дверку…

      ДВОРЕЦКИЙ

      Никак в часовню?

      НЯНЮШКА

      И о сю пору там.

      ДВОРЕЦКИЙ

      Ну, дела!

      НЯНЮШКА

      А как в уборной его мела,

      Под шифоньеркою – царь небесный! —

      Весь-то в клочочках – парик воскресный!

      Еле опомнилась.

      ДВОРЕЦКИЙ

      Знать, любил,

      Коли парик из-за них сгубил.

      Жалко графинюшку.

      НЯНЮШКА

      Сущий ангел!

      Ни о каком-то там ихнем ранге

      Сроду не знала, – шалит, поет,

      Старою мамой меня зовет.

      “С первым сынком вас”, – я ей намедни,

      “С первым-то графа, меня – с последним”.

      И зарыдала. Потом меня

      Пальчиком манит: “Ему коня,

      Няня, купи, да из жести шпагу.

      Да ни на шаг от него! Ни шагу!

      Вырасти верного мне слугу.

      Господу Богу и королю”.

      (Глядя на ребенка.)

      Даже и сонный смеется! Живчик!

      Ангельчик! В маму пошел! Счастливчик!

      Ротик-то! Носик-то! – Весь с кулак!

      Так бы и съела тебя! Уж как

      С ней мы мечтали об этом сыне!

      Всех-то невест…

      Входит Слуга.

      СЛУГА

      Отошла графиня.

      ДВОРЕЦКИЙ

      Царствие божье!

      (Выходит.)

      НЯНЮШКА

      Венец. Конец.

      (Плача.)

      Я ж снаряжала их под венец!

      Солнышко! Боженька! Ангел кроткий!

      (Над колыбелью.)

      Вот мы с тобою, сынок, сиротки.

      Спи, богоданный сыночек мой!

      Я побаюкаю, – не впервой…

      (Поет.)

      Люлька вправо,

      Люлька влево.

      А у нас с короной – метки.

      Будем мы, как наши предки,

      С королем ходить на приступ,

      И на бал – с королевой.

      – Люлька вправо,

      Люлька влево. —

      С королем – на охоту,

      С королевой – на ужин.

      А кому мальчик нужен?

      – Люлька вправо,

      Люлька влево. —

      Королевам он нужен,

      Королям, королевам.

      Даст ему королева

      С

2

Таким образом, годы моего раннего детства прошли при дворе, можно сказать, – на коленях возлюбленной короля. Герцог Лозэн. Мемуары (фр.).