Троица. Дмитрий Толмачев

сильно думать об этом не хотелось. Вдруг в ближних кустах что-то сильно хрустнуло, от неожиданности Володька пукнул.

      –Хи-хи, – незнакомая девчонка вышла на полянку с палкой в руках:

      – Что, музицируешь?

      –Ты кто? – Володька встал и насупился, конечно, так неожиданно пугать расслабленного человека.

      – Я Варя, а ты Вовик. Мне бабуля сказала, что ты сюда пошел.

      Сюда, это значит за заброшенную ферму.

      – Какой я тебе Вовик? И какая еще бабуля?– неприязнь росла.

      Бесцеремонно нарушить спокойствие человека, который отдыхал и мечтал. На такое способны только такие Варьки.

      В общем, на лице Володьки было все написано.

***

      В свои одиннадцать лет, Володька не был каким-то выдающимся в чем либо пацаном. Жили они с мамой не далеко от села, в райцентре, в пятиэтажном доме, учился в школе средне, без звезд, а на лето его отправляли к бабушке, но в этом году уже без дедушки. Отец у Володьки был, да сплыл. А бабушка с дедушкой маме помогали. Они раньше в совхозе работали на ферме, дедушка заведовал фермами, бабушка была технологом, им тогда даже телефон провели в избу. Но сейчас фермы были или в запустении или приватизированы, с работой в селе было плохо. Бабушка с дедушкой были уже на пенсии, но на селе к ним относились с уважением. Дед Боря вообще не унывал по жизни, даже на пенсии, и был большой затейник. Особенно Володьке запомнилось позапрошлое лето, с походами на велосипедах и на ночь в лес. В прошлое тоже увлекательно было, но в августе дедушка захворал, и всем было не до Володьки.

***

      Девчонка смотрела смело, прямо в глаза. Володька чуть было не смутился. Ей было, наверное, столько же, как и ему, ростом только чуть выше. В кедах, майке и джинсовом комбинезоне, из нагрудного кармана у нее торчали наушники от плеера, темные волосы в резинку, глаза наглые – с вызовом.

      – Я к бабе Зое, соседке вашей, приехала на пару недель. Одной ведь скучно гулять! – смягчилась она.

      Глаза у нее стали просто серыми, без наглости, отпустило и Володьку.

      Баба Зоя его, почему-то Вовиком иногда звала, да еще с какой-то ехидной ухмылкой, хотя знала, что ему так не нравится зваться, как-то не серьезно, что ли. Но они, его бабушка Света и баба Зоя, очень дружили, и баба Света всегда укоряла ее за этого «Вовика». Поэтому пусть, пироги и у бабы Зои тоже вкусные, особенно с черникой.

      На деле все оказалось просто, жизнь вообще простая штука. Ну да, он убежал сразу после завтрака, не хотелось полоть с утра, хотя морковку и любит. Бабушка конечно не помещица, чтобы изнурять непосильным трудом, но помощь уважала и вознаграждала всегда вкусненьким. Но вечером мама не позвонила, и вообще все как-то не задалось с утра, вот он и убежал поотдыхать. В 10 все равно бы пришел, за вкусной холодной водой надо идти к колодцу, аж к церкви.

      Варвара же, приехала еще вчера вечером, он не знал, и бабушки договорились их познакомить с утра за трудотерапией.

      – Баба Света тебя зовет, пойдем? – она хотела взять его за плечо, но передумала. Володька, заметив это, немного дернулся:

      – Ну, а что, ладно пойдем, – немного подумав, сказал он и прошел вперед быстрым шагом.

***

      Есть у Володьки друг местный, Олег, он чуть постарше его на год. На пару они тут и гуляли летом, сызмальства. На прудку – за окунями пойти, или на большую рыбалку, на реку, поехать. Туда правда, ехать надо на ве́ликах часа полтора, но оно того стоило. За черникой, за малиной и за грибами. Дед Боря у них дальними походами и руководил, потому и было так интересно, что и с ухой, и с костром, и с печеной картошкой и даже с печеными сорочьими яйцами.

      Но в этом году все завертелось по-другому и без дедушки. С неделю они как обычно побегали по селу вместе с Олегом, разведывали, что да как, даже на колокольню пробрались, колокол еще не повесили. А потом отец Олега достал путевку в лагерь, к морю. Все, приехали, называется. А кто его просил, может Олегу и здесь хорошо, без моря, с Володькой. На море конечно посмотреть, это увлекательно, но не на четыре же недели. Он, когда узнал вечером, бросился под подушку, гладит свою счастливую подкову, плачет и загадывает, чтоб Олег не уехал, не бросал его здесь одного, обидно до слез. Но не помогло, уехал Олег. И вот уже неделю Володька, совсем один, придумывает, как себя развлечь.

      И тут такое, неужели как-то помогло, и почему девчонка? Володька не то, чтобы не дружил с девчонками, относился к ним с холодком. А тут что получается, вот она тебе соседская девчонка, на две недели, и он понимает, что ему хотят навязать в компанию городскую фифу и что лето пошло под откос.

***

      Они уже подходили к его дому, как он споткнулся и, чертыхаясь, неуклюже, всем телом, нырнул в канаву у дороги. Канава была с водой. Упал он неудачно, боком, плашмя. Еще не успев все понять, почувствовал, как ему помогают подняться. Оглянулся, ну кто же еще, конечно она, стоит по щиколотки в воде и держит его за подмышки. Вырвавшись из ее рук, доподнимался сам. Все, картина маслом, вернее водой. Она чего-то говорила, наверно утешала, Володька не слышал. Хорошо хоть не заплакал от обиды. Ну как, так-то, на ровном месте, второй раз за 15 минут, такой залет.