Неправильный диверсант Забабашкин. Максим Арх

о какой секретности речи идти не может. Теперь вся округа знает, что на аэродроме произошло ЧП и, возможно, это последствия либо диверсии, либо там идёт бой.

      Нет, конечно, можно предположить, что данный взрыв кто-то сочтёт за несчастный случай, которые, конечно же, иногда случаются в реальной жизни, вот только делать такое предположение в данной ситуации будет чрезмерно оптимистично с нашей стороны. Не нужно забывать, что идёт война и любой мало-мальски понимающий противник после столь выразительного столба чёрного дыма у себя в тылу заподозрит что-то неладное. Тем более что это всё происходит не где-нибудь, а на важном объекте, коим во все времена являлся и является военный аэродром.

      А значит, теперь мы можем небезосновательно предположить, что противник попытается узнать о происходящем здесь. Связь штаба с аэродромом у него, без сомнения, есть. И связь эта в виде рации и радиста, скорее всего, располагается в том самом двухэтажном здании. Следовательно, из радиоузла уже сообщают в штаб о нездоровой окружающей обстановке, что сложилась на стратегически ценном транспортном узле.

      Аэродром был захвачен немцами совсем недавно, и они только-только начали приводить его в порядок. Но нет сомнения в том, что он им нужен в целости и сохранности, ведь в том числе и отсюда совершаются налёты на наши войска сейчас и будут совершаться в дальнейшем. А это, в свою очередь, означает, что с минуты на минуту враг направит сюда свои войска.

      С той позиции, на которой я сейчас находился, открывался хороший обзор всего лётного поля.

      «Получается, мне нужно оставаться здесь и помогать отсюда, если вдруг какой-либо противник появится и решит помешать нашим планам», – пришёл я к выводу.

      Махнул Воронцову рукой. Тот этого ждал и сразу же подошёл.

      Я доложил ему обстановку, закончив доклад словами:

      – В окнах здания никто не мелькает. Но исключать, что противник там есть, мы не можем. Скорее всего, вспомнив про снайперов, они там попрятались. Так что вы к зданиям не приближайтесь, нам их зачищать ни к чему. Я буду контролировать окна, а вы аккуратно идите к машинам и захватывайте самолёт, только помните, что там внутри ещё минимум два немецких лётчика, а то и ещё кто-то.

      Чекист задумчиво почесал щетинистый подбородок, подозвал к себе Тамбова, сказал тому, чтобы он ждал условного сигнала, а сам развернулся и, поудобнее перехватив в руках ППШ, направился было в сторону аэродрома, явно собираясь штурмовать цель в одиночку.

      – Вы куда? – остановил его я, широко распахнув глаза.

      – Пойду пленных свяжу и перевяжу, раз ты говоришь, что там генерал валяется. А то помрёт ещё. Ведь генерал всё же – это тебе не хухры-мухры. Да и лётчиков немецких выкурю.

      – Может быть, я с вами, товарищ лейтенант госбезопасности? – предложил Тамбов.

      – Отставить, – помотал головой тот. – Я уже вам говорил: вы слишком ценны.

      – Тогда меня возьми, товарищ командир, – крикнул сидящий на дереве Садовский. Потом посмотрел на обалдевшего меня и спросил: –