С корпоратива в тюрьму. Симан

ствия: он смеялся над танцующими людьми, называя их «убогими без слуха и фантазии», – а к магии музыки. К тому, как она заставляет ноги и руки двигаться, как новый трек создаёт новую историю, как в медленном танце люди сливаются в единое целое. Всё это казалось Матвею чудом. Только позже он узнал, что для создания «чуда» нужно обзавестись специальной аппаратурой, да и работа с пьяными людьми не такой уж лёгкий труд. Сначала, конечно, Матвей делал музыку на энтузиазме, бесплатно, зарабатывая себе имя, увеличивая количество заказов и набираясь опыта, затем – за еду, и только потом начали приходить первые деньги. Они, как всегда это бывает в студенчестве, тратились на лёгкие наркотики, алкоголь и девочек, – но эти развлечения не обесценили в глазах Матвея магию музыки, не смогли заменить её собой. Даже будучи нетрезвым, оставаясь один в своей съёмной квартире, он включал пульт и играл. Представлял, как выступает на огромном стадионе, как публика рукоплещет и двигается в такт созданной им мелодии. Соседям в доме Матвей со своей ночной музыкой был как кость в горле, но ему всё прощалось. Точнее, его правильным чертам лица и голубым глазам. Матвей обладал привлекательной внешностью и был хорошо сложен. Чёрные волосы – густые, кучерявые, всегда коротко стриженные, выдавали в нём смесь цыганской и русской крови. Метис. Такое прозвище Матвей получил в университете. Тогда же, в студенчестве, он понял, что именно ему нравится в музыке, – не пытался это осмыслить, но, по крайней мере, признался себе: власть над танцующими людьми. Матвею нравилось видеть своё имя на афишах клубов, быть популярным, перебирать новых избранниц. Всё его существо ждало пятницы и субботы – именно тогда он вдыхал полной грудью, включал музыку и наслаждался своей властью. В остальные же дни Матвей томился ожиданием.

      Окончив университет, он, как и все взрослеющие дети, осознал, что в материальном мире главное – деньги. Так было и будет. И так случилось с ним. Матвею хотелось хорошо кушать, красиво жить и ни в чём себе не отказывать. Но если большинство только говорило об этом, то Матвей действовал. Он, не стесняясь, брался за любую работу в своей области и продолжал вращаться в мире музыки. Попробовав себя в разных занятиях, Матвей остановил свой выбор на радио. График позволял начинать работу в любое время, поэтому Матвей приходил в три часа дня. Начитывал новости, выставлял погоду и рекламные ролики, выкладывал всё это в эфир и уже в пять был свободен. Чтобы отдыхать на выходных, в пятницу он приходил к часу и выставлял программу на три дня вперёд. Эта работа полностью устраивала Матвея. Денег с неё хватало на оплату жилья, такси и хлеб с маслом. На икру же он впоследствии стал зарабатывать диджеингом на юбилеях и свадьбах и игрой в клубах на поздних сменах. Для одинокого человека он получал приличные суммы, которые тратил на всё, что упадёт его взгляд. У Матвея была коллекция часов и огромный гардероб, состоящий в том числе из пиджаков и рубашек всех расцветок, разных галстуков и бабочек. Его редкие гости могли бы предположить, что попали в дом к стилисту или руководителю предприятия – в общем, к большой шишке. Матвей никогда не ел дома, хотя и обставил кухню всей необходимой техникой и посудой. Он часто смотрел кулинарные шоу, был подписан в социальных сетях на именитых поваров, но всегда либо заказывал доставку еды, либо ел в дорогих заведениях.

      Так как родителей у Матвея не было и он привык жить один, потребностей в семье, постоянном общении и взаимной заботе у него не возникало, но выговориться иногда хотелось. Так в беседах с таксистами он любил пофилософствовать о том, как мир в сфере услуг перевернулся с ног на голову. Зачастую такие разговоры превращались монологи, водители только поддакивали и кивали. Таксисты давно привыкли брать на себя роль бесплатных психологов. Они молча слушали бредни пьяных, так как понимали, что те могут повести себя неадекватно и спор закончится дракой, вероятно, с фатальным исходом. Вот один из монологов Матвея, которым он особенно гордился:

      «Мир перевернулся. Раньше человек, работающий учителем или в администрации города, или на заводе, получал намного больше, чем парикмахер, массажист или звукооператор. А теперь? Эта сфера услуг так увеличилась, так разрослась. Все обленились: не могут накрасить себе ногти, приготовить поесть, – все гонятся за фамилиями, за именами. „Я подстригалась у Елены Шмидт… Мой день рождения будет вести Василий Болдарев… Я доверяю своё тело только мастерам шугаринга из студии красоты «Карабас-Барабас»…“ Когда это „выдёргивать волосы из лобка“ стало более привлекательным и востребованным, чем быть шахтёром или химиком? А я скажу когда. Тогда, когда большинство образованных людей поняли, что сфера красоты – это лёгкие деньги, которые можно заработать на понтах. И поверь мне, дальше будет только хуже. Я, конечно, не говорю, что я против этого или люди плохие. Мне лично даже нравится такая жизнь».

      Конечно, Матвею она нравилась. В то время как где-то на Крайнем Севере тракторист растирал пальцы ног, чтобы они не отмёрзли, получая копейки, Матвей спал дома и работал в комфортных условиях, сколько захочет, – не на семью и кредит, как тракторист, а в своё удовольствие. Так его эгоизм рос, перерождаясь в более совершенную форму. По законам жизни, рано или поздно демократия преобразуется в диктатуру, монархия – в тиранию, а эгоизм – в высокомерие. Матвею оставалось сделать только один шаг,