Бразилья. Йен Макдональд

Робер Франсуа Оноре Фалькон, географ и геометр Французской академии наук в Париже, прибыл в колонию с визитом. Я так понимаю, вы владеете шпагой. Я же тренировался у самого фехтмейстера Тейагори в Париже и рад был бы возможности попробовать свои силы против вас.

      – Хорошо, месье, – ответил Квинн по-французски. – Я с превеликим удовольствием сражусь с человеком, который в состоянии произнести правильно мое имя. Надеюсь, вы не возражаете, если вас победит священник?

      Толпа загудела в знак одобрения.

      – Не думаю, что ваш воротничок защитит вас, – сказал Фалькон, передавая трость, шляпу, парик и тяжелый плащ своему рабу, оставив только забавные очки, скрывавшие душу, – Я происхожу из семьи отъявленных вольнодумцев.

      Квинн поднял деревянную шпагу в знак приветствия. Фалькон поднял оружие, брошенное предыдущим участником, и ответил на приветствие. Оба заложили свободную руку за спину и начали кружить по арене. Вер-у-Пезу замолчал, словно бы пораженный ангелом.

      – Еще пятьдесят на иезуита, – сказал епископ Вашку.

      – Да? А мне кажется, этот французик еще его удивит, – Пиреш де Кампош аккуратно промокнул потное лицо надушенным платком. – Видите?

      Зрители вокруг арены громко ахнули, а потом закричали от радости, когда Квинн сделал выпад не вовремя, а Фалькон проворно уклонился и ткнул священника деревянной шпагой в спину, когда тот оступился. Льюис покачал головой, улыбнулся и восстановил равновесие. Двое мужчин продолжили кружить на жаре.

      – Ваш парень все утро отбивался от разных пройдох. А французик свеж, как букетик цветов, – прокомментировал Пиреш де Кампош, а потом понял, что сидит сжав в кулаке носовой платок, горло его сжалось для крика, когда Фалькон провел серию потрясающих ложных выпадов, прогнав Квинна по всей арене, а потом атаковал стрелой, да так, что затаивший дыхание епископ Вашку чуть было не вскочил с кресла. Напряжение переросло в удивление, а потом и в изумление, поскольку иезуит отпрянул назад и увернулся от разящей шпаги. Оба упали на мостовую и покатились, но ирландец первым поднялся на ноги. Кончик его деревянной шпаги уперся в икру Фалькона, затянутую в чулок.

      – В Париже это не считалось бы, – буркнул геометр, вставая и отпрыгивая от Квинна.

      – Как видите, мы не в Париже, – сказал Квинн и, радостно заливаясь смехом, как безумец, нанес целый шквал ударов, оттеснив француза к кромке воды.

      – Очень искусно даже для иезуита! – воскликнул тот, перехватывая шпагу Квинна и отворачивая ее в сторону. Как только между противниками появился зазор, маленький француз прыгнул и пнул священника в грудь. Иезуит сделал шаг назад, в сторону центра арены. Вер-у-Пезу превратился в круг ревущих голосов.

      – Тейагори такому не учил, – парировал Квинн.

      Они снова стояли лицом друг к другу, держа шпаги на изготовку. Действие и противодействие, выпад и отражение, круговое движение и финт. Колкие замечания и остроты превратились в мычание и вздохи. У епископа Вашку побелели костяшки, так сильно он вцепился