Адония. Том Шервуд

месье. Заброшенный замок. Очень большой. Крупный лэнд[3]. Между городом Лондон и городом Плимут, ближе к Плимуту. Все остальные условия в точности соответствуют вашим желаниям.

      – Без преувеличений?

      – Разумеется – без.

      – И ты готов открыть мне…

      – Да. За двести гиней. И выплатить их нужно – до оглашения секрета.

      – Ну что же…

      Монах натянул на плечи верх сутаны, взял полотенце, прижал к порезу на щеке, отнял смятый влажный ком, всмотрелся в отпечатавшийся на ткани кровавый штришок. И, вздохнув, достал из ящика стола ключ. Подошёл к кровати, вытянул из-под неё сундук, отомкнул замок, откинул крышку. Достал из сундука весомый портфунт.

      Юный индус приподнял в грустной усмешке уголок темногубого рта. Он хорошо понимал, что означала эта открытость – ключ, сундук, деньги. Она означала, что монах уже принял решение лишить его возможности покинуть квартирку живым.

      – Двести гиней, – сказал, присаживаясь на второй стул, монах. – Считать будешь?

      Мухуши молча подсел к столу, подтащил к ногам мешок, наклонившись, развязал его и выложил на стол несколько предметов.

      – О! – изумлённо поднял брови монах. – Пробирный камень, весы, шаблон для определения толщины монеты… Все будешь проверять на фальшивость, или выборочно?

      – Выборочно. Вы – не тот человек, кто станет держать в одном портфунте и настоящее золото, и оловянное.

      И, высыпав монеты на стол, Мухуши взял одну из них. Заученным движением провёл большим пальцем по насечкам на кромке монеты, удовлетворённо кивнул, вдавил её в прорезь шаблона… Монах, наблюдая за его действиями, восхищённо-недоверчиво качал головой.

      – Ладно, ты действуй пока, – сказал он, вставая со стула, – а я пойду своих сторожей успокою. Как это они тебя пропустили?

      Он вышел. Мухуши тотчас бросил монету, наклонился к мешку и достал тяжёлую маленькую баллисту. Подошёл торопливо к окну, выдернул из гнезда стопор, толкнув, раскрыл створки. (Стоящий внизу, под окном радж улыбнулся и поддел носком ноги верёвку с «кошкой».) Мухуши водрузил баллисту на подоконник, быстро закрепил её винтами и, клацая рычагом, взвёл пружину. Потом вернулся к столу, сбросал монеты назад в портфунт, затянул кожаный ремешок, – и в этот миг вошёл улыбающийся монах.

      – Ну, проверил? – спросил он нарочито дружелюбным тоном.

      – Да, – так же улыбнувшись, ответил гость.

      Он взял портфунт, сделал два шага к окну (монах только тут увидел и распахнутые створки, и незнакомый, вдруг испугавший его прибор на подоконнике; – увидел, раскрыл рот, но произнести ничего не успел). Мухуши, положив портфунт в слегка вогнутую чашу, на что-то нажал – и пружины баллисты, неуловимо мелькнув, метнули свой привычный груз во мрак ночи.

      Монах оцепенел. С лица его медленно сползала улыбка.

      Вдруг за окном раздался короткий свист, и тотчас послышался стук копыт быстро удаляющейся лошади.

      – Ну что же, – сказал, сделав голос строгим, индус. – Деньги получены. Теперь – то,

3

Лэнд – территория, поместье.