Десятая жизнь кошки. Инна Игнаткова

ситцевом платье, сообщил темноволосый гость. – Вставай, – с этими словами он бесцеремонно схватил ее за руку и поднял из гроба.

      – Какое еще дело? Да я же еще и… тридцати лет не проспала! – рывком высвободив свою руку и поглядев на браслет на запястье, продолжала возмущаться Люба. – Ты, наверное, не в курсе: у меня уговор, что меня не будут беспокоить ближайшие лет сто.

      – У меня уговор… что меня не будут беспокоить… – пискляво передразнил он и, снова схватив ее руку, расстегнул и снял браслет, отсчитывавший время ее сна. – Конъюнктура поменялась. Просыпайся! Я шмотки тебе принес. Вон, на скамье лежат. В этой ночной сорочке ты точно к Нему не пойдешь. Переодевайся. Я отвернусь, – гость действительно отвернулся и сложил руки на груди в ожидании. – Да поторапливайся, Он не любит ждать, – кинул он через плечо, будто на затылке у него был третий глаз и на самом деле он прекрасно видел, что происходит за спиной.

      Сонно волоча ноги в белых тапочках по каменному полу склепа, Люба приблизилась к скамье. Она медлила, вертя в руках черное платье с открытой спиной и туфли с острыми носами, и поглядывая на спину незнакомца. Потом сбросила с себя одежду и тапки, встав босыми ногами на холодный камень. Тут посланец внезапно и повернулся к ней, увидев ее в чем мать родила.

      – Меня зовут Якоб, – представился он. – И научись уже быстрее шевелиться, не то так и будешь попадать в нелепые положения.

      – Тоже мне, наставник нашелся! – натягивая платье, бормотала Люба. Она даже не пыталась прикрыться. – Да плевать мне, что ты на меня пялишься. Не впервой…

      – …со всякими подонками дело иметь? – закончил ее мысль Якоб. – Поосторожнее с формулировками! Я тебе не какой-нибудь безродный ангел.

      – И что же тебя, такого породистого, за такой мелкой сошкой, как я, прислали? – втискивая ноги в узкие неудобные туфли, съязвила она.

      Якоб гневно сверкнул глазами, и Люба поняла, что его и самого гнетет это поручение, которое ему, «такому породистому», явно не по статусу. Неужто дело, по которому ее разбудили, действительно важное?

      – Готова? Тогда поехали, – сказал Якоб, еще раз бегло оглядев ее с ног до головы.

      *

      Черный «бэ-эм-вэ», стоящий у входа в склеп, был покрыт мелкими капельками после дождя – как утренняя травинка росой. Снаружи было зябко и сыро, но вовсю светило солнце. В ноздри ударил терпкий запах трав, листвы и старого кладбища.

      – Фу, как же здесь противно! – поежилась Люба, нехотя ступая по мокрой траве и проваливаясь в мягкую землю каблуками. Ее продолжало знобить.

      – Добро пожаловать в мир смертных! – накидывая на нее невесть откуда появившуюся в руках женскую куртку-косоворотку, сказал Якоб.

      – А какой сейчас месяц? – спросила она, осматриваясь и втискивая руки в рукава.

      – Август. Последние летние деньки, – взглянув на небо и деревья, ответил он и шумно с наслаждением втянул ноздрями воздух. – Только на Земле можно уловить столько оттенков чувств!.. Садись, – открыв дверцу автомобиля, поторопил он.

      *

      Кладбищенская дорога была полна ухабов, но неземной автомобиль мог ехать быстро даже по ней. Правда, пару раз они угодили колесами в огромные лужи, так что брызги достигли оконных стекол. А когда выехали на блестящую мокрую трассу, навстречу промчался воняющий соляркой камаз, окатив их грязной волной.

      – Чертова свиновозка! – выругался водитель хрюкающим голосом.

      Только тогда сидевшая на заднем сидении Люба обратила внимание, что это существо, мягко говоря, не совсем человек.

      – Элементарий1, – пояснил Якоб. – Ему дали возможность встать на путь исправления. Ну а что? Ад тоже иногда надо подчищать, не то однажды захлебнемся в дерьме.

      – Что вы собираетесь со мной делать? – спросила Люба, не особенно настроенная философствовать.

      Якоб был немногословен:

      – Увидишь.

      *

      Автомобиль ненадолго остановился у кованых ворот, которые сами собой разъехались, а потом так же самостоятельно закрылись за прибывшими. Колеса зашуршали по гравийной дороге. Площадь перед особняком в английском стиле была наполовину занята затейливым лабиринтом живой изгороди, окружающей внушительных размеров фонтан. У парадного крыльца их встретил еще один тип в черном костюме. Он держал черную папку подмышкой, точно школяр, и был таким же холеным, как Якоб, только держался более услужливо. Открыв дверцу подъехавшего автомобиля, он подал Любе руку.

      – Ярослав, – представился он.

      – Удивительно, – произнесла она, уставившись на автомобиль, из которого только что вышла. – Он чистый! Как так?

      – А вот так! – отрезал Якоб.

      Но было видно, что ему польстило замечание в адрес его тачки, неподвластной земной грязи. Весь безукоризненный вид Якоба говорил в тот момент сам за себя: «Да я и сам весь такой – ни пылинки не пристанет».

      *

      Ярик семенил впереди, продолжая крепко сжимать

1

Элементарии – обитатели «низшего» мира, порочные существа, существующие за счет вампиризма. Развоплощенные души развращенных, которые за некоторое время до смерти отделили от себя свой божественный дух и тем самым утеряли шанс на бессмертие.