Если вы не влюблены!. Галина Куликова

ты снова отказываешься меня выслушать? Ну пойми ты – это ведь была чистая случайность.

      – Расскажи это своей старой шляпе! Случайно можно провалиться в канализационный люк или сесть не в тот автобус. А не в ту постель случайно не попадают.

      Тем временем Рысаков выключил душ и полез из ванны, теребя пластиковую занавеску, ойкая и чертыхаясь. Потом он несколько раз кашлянул, прочищая горло, и заунывно затянул:

      – Кони мои, конюшки, во зеленом полюшке…

      Таранов поморщился и, поцокав языком, сказал:

      – Паршиво поет. – Таня вдохнула полной грудью, собираясь прокомментировать его замечание, но он быстро добавил: – Ладно, ладно, у него наверняка полно других достоинств. В общем, ты не желаешь выслушать версию потерпевшей стороны?

      – Это ты – потерпевшая сторона?!

      – Конечно. Я лишился любимой женщины. Разве это не повод для расстройства?

      Щеки Тани запылали, но она постаралась поскорее взять себя в руки.

      – Спасибо за цветы. И до свидания, – звонким голосом сказала она.

      В глазах Таранова появилась досада.

      – Надеюсь, ты не забыла про антрепризу? – спросил он. – В ближайшее время нам с тобой предстоит довольно часто встречаться. На сцене.

      Услышав слово «сцена», Таня почему-то сразу же вспомнила о своем внешнем виде. Боже, на кого она, должно быть, похожа! Этот халат, волосы торчком… Однако злость на Таранова тут же вытеснила из ее головы все глупые мысли, и она снова ринулась в бой.

      – Ах, вот почему ты явился мириться! Боишься, что наша ссора помешает твоей работе… Не волнуйся, если по ходу пьесы тебя должны будут застрелить, я не подменю пистолет на настоящий.

      – Я пришел совсем не из-за работы, и ты это прекрасно знаешь.

      Таранов пристально посмотрел ей в глаза, и Таня немного смутилась. Его открытый и твердый взгляд всегда выводил ее из состояния душевного равновесия. Возможно, еще немного, и она бы пошла на попятный… Но тут из ванной комнаты донеслось звяканье флаконов, и уверенный голос завел: «Конюшки, коняши, у моей Марьяши серые глаза-а-а…»

      – Перестань петь, ради бога! – в сердцах прикрикнула Таня на запертую дверь.

      В ванной повисла настороженная тишина. Потом там пустили тонкой струйкой воду и зашуршали пакетами.

      – В последний раз спрашиваю, – процедил Таранов. – Ты выслушаешь мою версию?

      Но момент уже был упущен, и Таня снова закусила удила.

      – Я не суд, чтобы выслушивать различные версии, – упрямо ответила девушка, твердо встретив его взгляд. – Я живая и очень эмоциональная. И я тебя предупреждала, что единственное, чего я не смогу простить, – это измены.

      – Но я тебе не изменял!

      – Вероятно, это был твой брат-близнец.

      – Меня напоили водкой, я был не в себе.

      – Да-а? А мне ты не показался пьяным. По крайней мере, ты выглядел вполне вменяемым и мог отвечать на вопросы. Когда я вошла в номер, ты довольно бойко со мной пообщался.

      – Это