Рыба для кота. Ирина Степановская

Сто лет она его уже не жарила, и вообще ненавидела готовить и запах еды. В детстве, когда мать или старшая сестра готовили что-то в кухне, Марину сильно тошнило. Тогда она убегала в туалет, закрывалась там и читала что-нибудь, чтобы отвлечься. Иногда это помогало, иногда не очень. Посуду мыть она тоже отказывалась, потому что остатки еды на тарелках вызывали ужасные спазмы, и её могло тут же вырвать, прямо в кухонную раковину.

      – Белоручка наша Маринка! – говорила мать. – По врачам ходить с ней замучишься, если на её выкрутасы внимание обращать.

      Почему она почти целый год готовила Димке, она сама не понимала. Она готовила, её не тошнило, она этому радовалась. Сейчас Марина жарила хека, и её снова рвало, она бегала в туалет, возвращалась в кухню, перевертывала тушки на сковородке и снова бежала в туалет. Рыжий смотрел на всё это без сочувствия.

      Когда рыба была готова, Марина сложила её в глубокую тарелку, поставила тарелку на подоконник и стала есть, стоя, глядя в окно. Рыжий вспрыгнул рядом и стал коситься в сторону хека, несмотря на то, что уже был сыт. Марина дала ему.

      Хек казался Марине невкусным, сухим, противно пах, но она ела и думала обо всём, что с ней случилось. Нет, думала она, я ведь на самом деле не ревнивая, не истеричка. Это Димка меня сделал психопаткой. Это его вечное спокойствие. Я слишком боялась его потерять. Тот, кто всегда спокоен, не любит. И не волнуется.