Баллада о проклятой любви.

не могла оторвать взгляд.

      Давным-давно жила-была одна девочка с пушистым хвостом, который вилял всякий раз, когда шел снег.

      Потом Эванджелина прочитала про себя другую строчку:

      Существовал на свете такой домишко, из трубы которого вместо дыма постоянно вился радостный смех.

      Эванджелина подумала, что эти строчки очень подходили дому ЛаЛы, ведь из него запросто мог вырываться непрошеный смех. Фасад был выкрашен в жизнерадостный желтый оттенок в крапинку, а дверное кольцо на белой двери с закругленной вершиной свисало из пасти дракона.

      – О, моя дражайшая подруга! – ЛаЛа распахнула дверь прежде, чем в нее успели постучаться. Расплывшись в теплой улыбке, она сжала Эванджелину в крепких объятиях, как будто они были знакомы всю жизнь, а не каких-то несколько недель. – Как ты вовремя меня навестила. Я столько всего должна тебе рассказать!

      Хэвелок остался на страже у входа, а ЛаЛа затянула Эванджелину внутрь и потащила вверх по красочным ступенькам, хотя ее дом в этот раз выглядел довольно мрачно. Стоило переступить порог, как Эванджелина сразу заметила разительные перемены. Она больше не чувствовала себя в этом месте тепло и уютно. Камин не радовал глаз язычками пламени. Мебель ярких оттенков все еще стояла на месте, но стены были оголены, а столы пустовали. Исчезли даже крошечные фонарики в виде птичьих клеток, но один из них Эванджелина все еще обнаружила – он лежал на груде сундуков, придвинутых ко входной двери.

      – Ты уезжаешь? – Эванджелина с трудом скрыла разочарование в голосе. Она всей душой надеялась, что ошиблась с выводами, но наряд ЛаЛы лишь подтверждал ее опасения. Обычно она отдавала предпочтение блесткам, перьям или мерцающим юбкам, словно сшитым из русалочьей чешуи, но сегодня ЛаЛа выбрала платье сливочного оттенка с длинными рукавами, которые скрывали татуировки в виде драконьего огня на ее смуглых руках. Подол струился до самого пола, как и положено на Великолепном Севере, но, когда ЛаЛа шагнула к дивану, Эванджелина заметила выглядывающую из-под платья пару дорожных сапог на каблуках.

      – Мне не терпелось рассказать тебе об этом… Я помолвлена! – воскликнула ЛаЛа и вытянула вперед руку, демонстрируя широкий обручальный браслет. Золотой, блестящий и такой же притягательный, как восторженная улыбка ЛаЛы. – Мой жених – лорд Робин Слотервуд [1]. Звучит довольно жутковато, знаю. Но я ведь не собираюсь менять фамилию. Ну, ты знаешь почему… – ЛаЛа бросила на Эванджелину многозначительный взгляд и вдруг рассмеялась.

      Однажды ЛаЛа призналась, что боги и богини Судьбы вечно сопротивляются желанию стать теми, кем они были созданы. И, будучи Невенчанной Невестой, ЛаЛа страстно желала найти того, кто правда полюбит ее, хоть и знала, что ее судьба – быть брошенной у алтаря и заливаться отравленными слезами, способными убить любого, кто вкусит их. Но сейчас в прекрасных глазах ЛаЛы сияли искры надежды, а на запястье сверкал новенький обручальный браслет.

      – Я так рада за тебя! – Эванджелина

1

Slaughter в переводе с англ. «кровавая бойня». (Здесь и далее – прим. пер.)