Дети из камеры хранения.

оставшийся хлеб и побежал. Щенки вырывали хлеб друг у друга. Щенок под рубашкой стал рваться и больно царапать грудь Кику. Кажется, никто его не преследовал. Перескочив через плющ, он побежал дальше. Если бежать с такой скоростью, гадюка не успеет на него напасть. Кику оглянулся. Восьмиэтажный дом уже казался не больше коробки, собак нигде не видно. Все равно лучше унести отсюда ноги побыстрее. Щенок начал скулить.

      Неожиданно кто-то с силой ударил Кику в шею. В глазах у него потемнело, он упал на живот, скрестив руки так, чтобы не раздавить щенка. Кто-то с громким рычанием навалился на него сверху. Сначала он не мог сообразить, что произошло. Но когда клыки впились в предплечье и стали раскачивать его из стороны в сторону, он по невыносимой боли понял, что его кусают. Прямо перед его глазами на бетонную плиту текла липкая кровь. Он не мог пошевелить шеей и не видел ничего, кроме бетонной плиты. Рана горела. Кику попытался подняться, но клыки вонзились еще глубже. Он замер. Несмотря на то что рану жгло как огнем, он похолодел и покрылся мурашками. Тошнота подкатила к горлу. Он не мог дышать. Его чуть не стошнило, как вдруг и его, и собаку окатили водой. Кику почувствовал, что собака разжала клыки. Потом услышал, как в ее мягкую плоть ткнулась железная палка, поднял голову и увидел Гадзэру. Длинношерстная собака со сломанной передней лапой лежала рядом с Кику, а из пасти у нее текла розовая слюна. Гадзэру улыбнулся и вновь занес над ней палку. Кику, закрыв глаза, закричал:

      – Не убивай мать!

      Хаси назвал щенка Милки. Рана от клыков собаки на шее у Кику заживала долго, никак не подсыхала и постоянно гноилась, так что пришлось носить повязку. По мере того как его раны затягивались и нарастало свежее мясо, становилось все лучше и Хаси. Похоже, он выучил наизусть все звуки, исходившие из телевизора, хотя нужного так и не нашел.

      – Кику, я понял. Тот звук по телевизору не услышать. Телевизор для него не годится. По телевизору ведь что ветер в Северной Ирландии, что ветер в Полинезии на острове Бора-Бора – все одно. Звуки, от которых не вибрирует окружающий тебя воздух, не годятся. Поток воздуха через микрофон записывают на пленку, с пленки передают при помощи радиоволн, а между тем сам звук умирает. Никак не найти нужного. Тот, что мы слышали тогда, наверное, был создан искусственно. Взяли природный звук, обработали электроникой, смешали со звучанием разных электрических музыкальных инструментов и записали. Такого звука по телевизору не услышишь. Все звуки по телевизору – это поросячий визг.

      Три месяца Хаси только и делал, что слушал. У него развился очень острый слух. Хаси слушал звуки и смотрел изображение в телевизоре: парк, в котором дует ветер, качающиеся деревья, металл, стекло, животные, музыкальные инструменты, лица людей. Хаси сумел уловить тончайшую связь между формой, звуком и рождающимся от этого звука образом. Согласившись вернуться в школу, Хаси потребовал, чтобы ему купили магнитофон, который может записывать звуки, накладывая