13-й карась. Валерий Квилория

и повёз к себе домой.

      Лера ехал, держа на коленях полную сумку гороха, нарочно свесив голову долу, как в сказках о богатырях. И не без гордости наблюдал, как с его виска на асфальт одна за другой падают крупные капли крови. Он даже песенку по этому поводу стал тихонько мурлыкать.

      – Голова обвязана, кровь на рукаве, след кровавый стелется по сырой земле, – выводил он, воображая себя былинным героем.

      Дома Шурка щедро залил ему рану йодом и перевязал бинтом. На бинте тотчас проступило пятно. Придирчиво осмотрев в зеркале сочетание своей физиономии с повязкой, Лера остался доволен собственным героическим видом.

      Остаток дня друзья провели на летней кухне под бормотание кипящего в ведре гороха. А в сумерках, чтобы никто не выследил, снесли полведра распаренной подкормки к Панскому пруду. Горох вывалили в воду возле огромной плоской базальтовой плиты, прозванной рыбаками Блин-камнем.

      – Самое классное место, – заключил Лера.

      Выход наметили на три часа утра, чтобы поспеть к пруду с первыми лучами солнца. Ночь решили провести всё на той же летней кухне. Шурка принёс большое ватное одеяло и бросил его на старую продавленную кровать.

      Не раздеваясь, друзья улеглись спать и вдруг вспомнили, что разбудить их некому. Будильника нет, а Елена Михайловна давно закрылась в доме и спит.

      – Сами не проснёмся, – расстроился Лера.

      – Тогда лучше вообще не ложиться, – заключил Шурка.

      – А что делать?

      Шурка подумал малость и скрылся во второй половине кухни, где стояла газовая плита, умывальник и огромная печь.

      – Вот, – сунул он Лере тонюсенькую книгу.

      – Гоголь, – прочитал тот. – Вий.

      – Ну и что? – не понял Лера. – Это же классика.

      – Конечно, классика! – радостно подтвердил Шурка. – Но там такое страшное, ты в жизни не заснёшь.

      Заинтригованный, Лера открыл первую страницу и бойким голосом побежал по строчкам, описывающим Киев далёкой старины. Не прошло и четверти часа, как он стал невольно запинаться, делать паузы и всё чаще поглядывать на открытую дверь кухни. В дверном проёме зияла непроглядная ночная тьма. В книге, между тем, такой же колдовской ночью старая карга набросилась на философа Хому и вмиг оседлав его, понеслась по полям да лугам. Когда Лера дошёл до места, где ведьма села в гроб и полетела, словно бешенная, под куполом церкви, голос у него задрожал и даже стал местами срываться на придушенный писк.

      – Мама, – простонал в один из таких моментов Шурка, который к тому времени с головой забрался под одеяло, выставив в щёлку лишь ухо да один глаз.

      – Ты чего? – судорожно выдохнул Лера.

      – Там что-то шевелится, – доложил замогильным голосом Шурка.

      Лера всмотрелся в темноту ночи.

      – Да никого там нет, – сказал он, совсем пав духом.

      – Нет, есть.

      Шурка пулей слетел с кровати, схватил со стола огромный кухонный нож и юркнул обратно.

      – Нету! –