Никто, кроме нас.

не имея, что вскоре этот незнакомец разделит мою жизнь на «до» и «после».

      Черт, только не это. Не это. Почему я вспоминаю прошлое? А главное – зачем?

      – Ещё одной причиной была моя мама, – слова давались ему с большим трудно. – Когда она забеременела, сбежала от отца. Он бы оставил это, если бы не узнал обо мне. Мама…, – Даниэль сжал кулаки, отводя взгляд в окно, за которым капал дождь, выстраивая ручейки на стекле, – Она бы осталась жива. Я виноват в её смерти – так думает Карло.

      – А как думаешь ты? – вслед за Даниэлем посмотрела в окно и капли дождя, – Ты винишь себя в смерти матери?

      Это было так странно и больно говорить о сокровенном после случившегося провала. Я должна его ненавидеть. Но кроме негодования, усталости и злости не чувствовала ничего.

      – Я во многом себя виню, птичка.

      Мои ноги подкосило.

      «Птичка» – как давно я не слышала этого?

      Сердце готово было пуститься в бега, разрушая все вокруг. Я сглотнула, продолжая следить, как капли на окне один за другим скатываются вниз.

      – Не называй меня так. Ты потерял это право пять лет назад.

      В моих словах не было даже грубости. Тихие волны равнодушия и безмятежности. Тикали часы, в пространство уходили долгие минуты, за окном шёл дождь, а мы с Даниэлем стояли в нескольких метрах друг от друга, разговаривая как люди, потерявшие очень многое.

      Мы потеряли любовь. Нет, мы её разрушали.

      – Да, и в этом я тоже виню себя, – грустно улыбнувшись, Даниэль взглянул на меня.

      Сделала то же самое и выдала сквозь ком в горле:

      – Найл придёт сделать перевязку через час. В холодильнике есть готовая еда, можешь разогреть. Телефон с новой симкой на комоде в прихожей, если хочешь позвонить Габриэлю, – закончив, отвернулась и направилась к выходу. Подальше от Даниэля. Подальше от эмоций и чувств. Подальше от своего же дома.

      Тонкая кофта тут же начала впитывать воду. Но было откровенно плевать даже на ливень. Балетная студия находилась не так далеко, поэтому направилась пешком, но и десяти минут хватило промокнуть до нитки. Ремонт труб после потопа начинался завтра, поэтому сегодня смогу побыть в студии одна. Невозможно находиться с ним под одной крышей.

      Бегом добралась до двери, и забежала в укрытие от назойливого дождя. Он барабанил по крыше, оглушая все вокруг. Но мне нравилось. Было пасмурно, отчего в студии серо и мрачно, как и в моей душе. Я привыкла к этому состоянию со времен разрыва с Даниэлем. Моя душа была настолько истерзана, что я перестала верить в возможность вновь ощутить искреннее счастье от чего-либо и кого-либо, кроме Мартины.

      Переоделась в простые белые колготки и балетный купальник. Подключила аппаратуру, включая первую попавшеюся песню. Я распустила и выжала мокрые волосы, после подняла руки вверх в отчаянном состоянии, отдавая танцу всю боль и ненависть. Кружилась в зале, не чувствуя ни ног, ни рук. Только эмоции, выплескивающиеся в каждом движение, словно брызги красок на белый холст.

      Строки песни добивали до конца:

      Этот шрам я не могу убрать со своей кожи,

      И