Турецкие войны России. Царская армия и балканские народы в XIX столетии. Виктор Таки

послушностью человеческих автоматов51. Одновременно четкое разделение на военных и гражданское население становилось одним из основополагающих элементов европейской военной культуры, в том числе и потому, что солдаты XVIII столетия все более явно выделялись на фоне остального населения своим внешним видом и поведением. Они носили военную форму, все чаще располагались в бараках и подвергались коллективной муштре52. Напротив, остальное население все реже носило оружие и подвергалось все более плотному полицейскому контролю, посредством которого формирующиеся территориальные государства утверждали свою монополию на легитимное применение насилия53. Даже если допустить, что более четкая граница между военными и гражданским населением на практике не облегчала страдания последнего во время войны, среди европейских полководцев и офицеров утверждалось представление о том, что мирное население, не оказывающее сопротивления, не должно подвергаться насилию со стороны войск54.

      Несмотря на очевидное отличие структуры российского общества, основанного на крепостном праве, военная организация послепетровской России в целом следовала европейскому старорежимному образцу. Потребовалось более двух столетий спорадических и не очень успешных заимствований западноевропейского воинского искусства при московских царях и два десятилетия более интенсивных (хотя и по-прежнему хаотических) усилий Петра Великого для появления в России армии европейского образца к концу правления царя-реформатора и при его непосредственных преемниках55. Эта армия состояла из бывших частновладельческих крепостных или государственных крестьян, призванных на пожизненный (впоследствии двадцатипятилетний) срок и находившихся под командованием офицеров-дворян, для которых государственная служба (по преимуществу военная) была формальной обязанностью до 1762 года и негласным, но вполне действенным социальным предписанием вплоть до второй половины XIX века56. Хотя в плане образования и общего культурного уровня русские офицеры долгое время уступали своим европейским коллегам, к концу XVIII столетия они уже в значительной степени усвоили навыки и принципы «регулярной» войны европейского типа57.

      Ввиду того, что жалованье и довольствие русских солдат были самыми скудными в Европе, им неизбежно приходилось компенсировать это прямыми поборами у местных жителей, в жилищах которых они, как правило, были расквартированы ввиду отсутствия бараков. В результате отношения между войсками и населением оставались напряженными, чему способствовало также и задействование солдат в сборе налогов как в центральных регионах России, так и на имперских окраинах, где преобладало нерусское население58. В то же время эти особенности отношений между военными и гражданским населением в России не надо преувеличивать, поскольку европейские армии также зачастую не проявляли ожидавшейся от них «сдержанности» в отношении

51

Об этом см.: McNeill W. The Pursuit of Power. P. 117–143; Rothenberg G. The Art of Warfare. P. 11–14; Bell D. The First Total War. P. 44–51.

52

О военной муштре и дисциплине см.: Chandler D. The Art of Warfare in the Age of Marlborough. New York: Sarpedon, 1995. P. 102–108; Lynn J. The Giant of the Grand Siècle. P. 397–415. О психологическом воздействии муштры см.: McNeill W. Keeping Together in Time: Dance and Drill in Human History. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1995.

53

Raeff M. The Well-Ordered Police State: Social and Institutional Change Through Law in the Germanies and Russia, 1600–1800. New Haven, CT: Yale University Press, 1983.

54

Pichichero C. The Military Enlightenment; Starkey A. War in the Age of Enlightenment. P. 18.

55

О раннемодерной военной революции в допетровской России см.: Paul M. The Military Revolution in Russia, 1550–1682 // Journal of Military History. Vol. 68. № 1. P. 9–45. О реформаторских усилиях Петра Великого во время Северной войны см.: Fuller W. Strategy and Power. P. 35–84. О становлении регулярной армии в последние годы правления Петра I и в 1730‑е годы под руководством Миниха см.: Duffy C. Russia’s Military Way to the West: The Origins and Nature of Russia’s Military Power, 1700–1800. London: Routledge & Kegan Paul, 1981. P. 29–47. См. весьма удачное резюме военных преобразований Петра I в: Stevens C. Russia’s Wars of Emergence, 1460–1730. London: Routledge, 2007. P. 217–295.

56

См. также: Keep J. Soldiers of the Tsar. P. 95–142; Pintner W. Russia as a Great Power, 1709–1856: Reflections on the Problem of Relative Backwardness, with Special Reference to the Russian Army and Russian Society. Washington, DC: Kennan Institute for Advanced Russian Studies, 1978.

57

Duffy C. Russia’s Military Way. P. 136–156; Menning B. Russia and the West: The Problem of Eighteenth-Century Military Models // Russia and the West in the Eighteenth Century / Ed. A. Cross. Newtonville, MA: Oriental Research Partners, 1983. P. 282–293; Miakinkov E. War and Enlightenment in Russia: Military Culture in the Age of Catherine II. Toronto: University of Toronto Press, 2020.

58

Hartley J. Russia, 1762–1825: Military Power, the State, and the People. Westport, CT: Praeger, 2008. P. 108–125.