Уродина. Книга третья. Польская карта. Андрей Готлибович Шопперт

Людовик, да и восстание в городе подавлять не сильно хотелось. А так, получили без боёв и тяжёлых последствий три десятка возов золотых и серебряных монет, в том числе довольно много испанских. Тех самых пиастров.

      О. Тут целая история.

      Глава 3

Событие седьмое

      Если каждый месяц откладывать понемногу, то уже через год вы будете удивлены, как мало у вас набралось.

Эрнест Хаскинс

      С этой проблемой Иван Яковлевич столкнулся почти случайно. Готовили экипажи на те два корабля, что первыми отправлялись в Охотск, параллельно с сухопутной экспедицией Беринга, и Брехт встречался с несколькими иностранными моряками, коих удалось уговорить на это долгое и опасное путешествие. Один из них, когда дошёл разговор до закупок продовольствия в Китае спросил, а восьмерики приготовили.

      – Восьмерики? – Бирон, радостно рассказывающий про рис и плов, запнулся.

      – Вы, господин герцог влезли не в своё дело, – сплюнул на наборный паркет голландский моряк.

      – Я быстро учусь. Слушаю тебя, Филип. – Звали капитана Филип ван Альмонд. И он был внуком, вроде как известного в Нидерландах адмирала.

      Капитан, опять сплюнул на пол красивый, Брехт на последних морально волевых удержался, чтобы по губам голландца не шлёпнуть.

      – Китайцы не торгуют ни с кем…

      – В смысле? – Брехт точно знал про Кантон, Кяхту, Макао.

      – Они продают свою продукцию нам. И продают только за золото и серебро. При этом серебро предпочтительней. А из серебра берут, хорошо, стараются брать, только восьмерики. Это Real de a Ocho – более известные, как восьмерики.

      – Восьмерики? – Брехт зажмурился, что-то где-то читал или слышал. В какой-то из жизней.

      – Может, слышали название «пиастры». Большая монета в восемь реалов. Песо, ещё называют. – Голландец вытащил табакерку и трубку.

      – Капитан… Я… Я не курю и дыма не выношу. Поговорим, пойдёте на улицу и курите на здоровье.

      – Русские! – Презрения-то сколько. Конечно, курение признак цивилизации. А то, что у дикарей переняли, забыли уже.

      Бирон уговорил Синод объявить курильщиков приспешниками Сатаны, а Анна Иоанновна запретила ввоз табака под страхом конфискации имущества и высылки в Сибирь всей семьи. Появились, конечно, контрабандисты, но закон сработал. Десятки выселенных провозили по родным городам и Москве, как боярыню Морозову, и желающих осваивать бесконечные просторы поубавилось. Потом Анна отлучила от двора всех курильщиков и пообещала тоже выслать. Брехт ввёл в армии порку офицеров и солдат за курение. За два года практически побороли. Курильщики ушли в подполье. Их и было-то от силы десяток тысяч на всю страну, а скорее всего и того меньше, не успела зараза, привнесённая Петром, широко распространиться. Теперь уже Анна Иоанновна подписала Указ о высылку в Сибирь всех пойманных за курением. Ещё пару лет и в России этой дурной привычки не останется.

      Филип засунул всё это