Дитя прибоя. Ерофей Трофимов

друзей, а с врагами я справлюсь». Именно поэтому парень всегда старался держать всех знакомых на расстоянии. Психолухи называли это недостатком доверия и сложностью общения, но сам Лёха отлично знал, как бывает больно, когда тебя предают близкие. Так что на все записи в своих документах он плевал с высокой колокольни и жил так, как сам считал правильным.

      Фразу эту он прочёл в книге и после недолгого размышления взял себе на вооружение. Читать Лёха любил. Очень. Избегая общения со сверстниками, он с головой погрузился в книги. Живая фантазия мальчишки помогала ему погрузиться в мир собственных мечтаний и переживать все проблемы и трудности с героями очередного приключенческого романа. В библиотеке интерната его знали и разрешали брать любые книги. Знали, что за книгу этот мальчишка способен голову проломить тому, кто попытается её отобрать.

      В интернат Лёха попал в двенадцать лет. Родители погибли, а родственники отказались брать мальчишку в силу своих личных обстоятельств. Это было первое серьёзное предательство в его жизни. Потом таких предательств было ещё много, но то, первое, навсегда врезалось в память. Первые несколько месяцев парня не трогали. Присматривались к новичку, а потом попытались прогнуть под местные нравы. После отбоя старшие воспитанники подняли его с койки и повели в умывальник. Там уже собрались те, кто считали себя центровыми в интернате.

      Пятеро парней выпускного класса. Разглядывая новичка, они переглядывались и презрительно посмеивались. Мамочкин сынок. Такого пни – и сходу побежит воспитателям жаловаться. Поэтому, ограничившись парой подзатыльников, главари потребовали от Лёхи денег. Пожав плечами, мальчишка ответил просто и доступно: «Нету». А и было бы, так не отдал бы. И вот тут началось то, что потом Лёха вспоминал, как свой самый страшный кошмар.

      Все пятеро бросились его бить. Сильный удар в лицо сбил мальчишку с ног, а потом со всех сторон посыпались удары ногами. Понимая, что победить всех не может, Лёха как клещ вцепился в ногу ближайшего противника и изо всех сил впился зубами в его икру. Его били, таскали за уши, пытаясь оторвать от жертвы, но он, словно бульдог, только сопел в ответ и ещё сильнее сжимал челюсти. Укушенный выл от боли и пытался оттолкнуть Лёху, но тот не сдавался. Последнее, что мальчишка помнил, сильный удар по голове, погрузивший его в беспамятство. Что было потом, он не знал. Да и не интересовался.

      Нашли его утром, лежащим в луже собственной крови. Дежурный преподаватель вызвал скорую и, отмахнувшись от вопросов фельдшеров, посоветовал им особо не усердствовать.

      – Всё равно не выживет, – сказал он, и фельдшер замолчал, пытаясь понять, что именно тот имел в виду: жизнь после избиения или жизнь в интернате.

      В больнице Лёха провел полтора месяца. Главврач, узнав, что мальчишку избили, не спешил его выписывать, вполне логично предполагая, что возвращение в интернат очень скоро закончится очередной поездкой в больницу. Придя в себя, Лёха понял, что жизнь его теперь ничего не стоит. Он лишний, никому не нужный в этом мире человек, про которого никто и не вспомнит. Кроме персонала больницы, состоянием его никто не интересовался. Осознание этого факта пронзило мальчишку, словно нож.

      Когда пришло время возвращаться в интернат, Лёха вдруг понял, что в покое его не оставят, а значит, всё это будет повторяться снова и снова – его будут ломать, а он сопротивляться. И посещения больницы станут регулярными. Сдаваться мальчишка не собирался. Просто не умел. Воспользовавшись тем, что ему позволяли гулять, Лёха отправился на задний двор больницы, где в дальнем углу, у забора, валялся всякий хлам, выброшенный за ненадобностью. Точнее, списанный, но так и не сданный по описи. Подробности Лёху не интересовали.

      В кучах выброшенного оборудования Лёха нашёл сломанный ланцет и принялся точить его о валявшийся неподалёку булыжник. Неделя работы, стёртые в кровь руки – и острая, словно бритва, заточка была готова. Упрямства и терпения мальчишке было не занимать. Деревянная рукоять, обмотанная обрывками изоленты, ложилась в ладонь достаточно удобно. Вот теперь Лёха готов был встретиться со своими обидчиками. Мстить он не собирался, но спускать очередное избиение не желал. Вспомнились многие прочитанные истории, в которых часто звучало, что с подобными типами нужно суметь правильно себя поставить.

      Показать, что ты готов убить или умереть, но не уступить. Порывшись в библиотеке больницы, Лёха выяснил, что уголовная ответственность за тяжкие преступления наступает для лиц от четырнадцати лет, и злорадно усмехнулся. Теперь можно вернуться в интернат. Выписали его через три дня, и возвращение было совсем не триумфальным. Завхоз, забравший мальчишку из больницы, матюгами загнал его в кузов грузовика и несколько часов возил по разным складам. В интернате они оказались только после отбоя.

      Дежурный воспитатель, отметив в журнале возвращение Лёхи, велел ему отправляться спать. То, что мальчишка весь день ничего не ел, никого не интересовало. Понимая, что ловить тут нечего, Лёха поплёлся в свою спальню. Но приключения еще не закончились. У самых дверей спальни его встретили двое из той самой пятерки. Один из парней заметно хромал. В пылу драки Лёха чуть не перегрыз ему сухожилие.

      Моментально сообразив,