Сезон Колдуна. Андрей Мухлынин

большую голову. Жутковатая картина дополнялась кожей цвета хаки и огромными зрачками. Представьте, что Голлум приболел и даже немного умер. Потом превратился в зомби и восстал из мёртвых. Примерно так и выглядят доганьеры.

      Не сводя с меня взгляда, доганьер сбросил вниз ещё три жёлудя. Итого шесть.

      – В шесть? – спросил я.

      Человечек на крыше подпрыгнул, очевидно, в знак согласия, – его голосовые связки совершенно не были предназначены для человеческой речи, поэтому он не утруждал себя даже попытками заговорить.

      – Идёт, – кивнул я.

      Он ещё раз подпрыгнул, насторожился и, погрозив кулаком в сторону, убежал. В следующую секунду кусок крыши, где только что сидел доганьер, разнесло на куски.

      Высокий мужчина в чёрном опустил руку и направился ко мне.

      Он нёс с собой звон.

      Обычно вся чародейская братия упрощает, представляя себе магию в виде ещё одной сферы, окружающей Землю подобно воздуху. На самом же деле магия – это энергия, пронизывающая всю Вселенную, от её начала и до самого конца. Маги способны «перерабатывать» эту энергию в своём теле, даже накапливать её, чтобы потом использовать в своих целях. Но иногда она «не помещается» в оболочке и часть её выходит наружу, становясь неуправляемой. Тогда воздух вокруг начинает дрожать, как в при сильном зное – это вырвавшаяся магия искажает реальность, и чем больше её выходит наружу, тем сильнее искажение. Если же магии очень много, – так много, что её носитель «фонит» энергией как Чернобыль радиацией, – воздух начинает звенеть, будто кто-то водит пальцем по краю огромного бокала.

      И сейчас я слышал именно этот звук.

      А пропускать через себя такое количество магии могут только неуглеродные формы жизни. Иными словами, сейчас это может быть либо ангел, либо демон, либо, не приведи встретиться, забытое божество.

      Незнакомец остановился метрах в пяти от меня. Ростом он был чуть выше среднего, имел узкие плечи, худую шею, вытянутое лицо с острым подбородком, и длинные волосы, собранные в жиденький хвост, который мотало от малейшего дуновения. Незнакомец заговорил сиплым, с металлическим оттенком, голосом – будто горячий ветер дул сквозь железную трубу.

      – Атта-и-су-э-тту.

      Демон, значит. Для энергетических форм жизни речь является чем-то из области интуитивно воспринимаемого, поэтому её представители не понимали и никогда не поймут, что такое «языковой барьер». Но он говорил на накшанси – языке демонов – и таким образом хотел либо представиться, либо проверить меня.

      – Нашёл, говоришь? – я поднял руки. – Ладно, твоя взяла. Теперь я вожу, прячься.

      Демон прокашлялся и снова заговорил; его голос с каждым словом становился заметно ближе к человеческому.

      – Я слыш-шал о тебе. Ты проявлял поведение, недостойное воина.

      – Не думаю, что вас, ребята, это касается.

      – Но о тебе рассказывали как о великом воине.

      Я закатил глаза и устало вздохнул.

      – Ну что за бред? Мы что, по-твоему, в глухом