Власть меча. Уилбур Смит

к Блэйну и оказалась в кольце его рук.

      Еще до того, как они закружились, по одному тому, как он держал ее, Сантэн поняла, что он отличный танцор. Она сразу почувствовала себя легкой, изящной и прогнула спину, опираясь на кольцо его рук, а нижняя часть ее тела словно слилась с партнером.

      Они сделали круг. Малкомс вел и, убедившись, что партнерша отвечает на каждое его движение, полковник начал поклоны и повороты, а Сантэн без всяких сознательных усилий следовала за ним; казалось, она плывет над землей, оставаясь в его полной власти, откликаясь на каждое его движение.

      Когда наконец музыка стихла, а хор и музыканты, потея и обмахиваясь, расселись по местам, Сантэн почувствовала неразумное негодование: играли недостаточно долго. Блэйн Малкомс по-прежнему удерживал ее в центре площадки. Они радостно улыбались друг другу, а остальные танцоры окружили их кольцом и зааплодировали.

      – К несчастью, кажется, все кончилось, – сказал он, по-прежнему не делая попыток выпустить ее из своих объятий, и эти слова привели Сантэн в чувство. Никаких поводов для физического контакта больше не было. Сантэн неохотно отступила и легким поклоном поблагодарила за аплодисменты.

      – Думаю, мы заслужили по бокалу шампанского.

      Блэйн сделал знак одному из одетых в белое официантов. Стоя на краю пространства для танцев, Сантэн и Малкомс пили вино, смотрели на других и оживленно разговаривали. В вихре танца широкий лоб Блэйна покрылся испариной, и Сантэн чувствовала запах его тела.

      Они были одни в заполненном народом зале. Легким движением плеч и головы Сантэн прогнала одного или двух смельчаков, вознамерившихся приблизиться к ним, и после этого к ним никто не подходил.

      Отдохнувший оркестр снова занял место на эстраде и заиграл фокстрот. Блэйну Малкомсу не нужно было спрашивать. Сантэн поставила почти нетронутый бокал на подставленный официантом поднос и, стоя лицом к Блэйну, подняла руки. Более спокойный ритм фокстрота позволил им продолжить разговор, и у них нашлось, о чем поговорить. Малкомс хорошо знал Шона Кортни, высоко ценил его и восхищался им. А Сантэн любила его почти как отца. Они обсудили страшные обстоятельства убийства Шона Кортни и его жены, и общие ужас и гнев против убийцы, казалось, еще больше сблизили их.

      Блэйн знал ее любимые северные провинции в окрестностях Арраса, и его батальон удерживал участок фронта у Морт-Омма, ее родной деревни. Он помнил обгорелые руины ее родового замка.

      – Мы использовали их как артиллерийский наблюдательный пункт, – сказал он. – Я много часов просидел в северном крыле.

      Его слова пробудили приятную ностальгию, и печаль обострила чувства Сантэн.

      Он тоже любил лошадей и, играя в поло, забивал двенадцать голов.

      – Двенадцать! – воскликнула она. – На моего сына это произведет впечатление. Он только что научился забивать четыре.

      – Сколько лет вашему сыну?

      – Четырнадцать.

      – Неплохо для молодого человека его возраста. Я бы посмотрел его в игре.

      – Это было бы забавно, – согласилась