Опаленная молодость. Татьяна Майстренко

пути, и она застревала в снегу, толщина которого доходила до метра. Мы шли пешком от окрестностей Ленинграда к фронту уже вторые сутки без отдыха, не считая остановки в населенном пункте для приема пищи на самое короткое время. Я, впервые в такой ситуации, заснул в буквальном смысле слова, на ходу. До этого никому не поверил бы, что человек может спать, когда идет.… Вдвойне было тяжелее по причине того, что в Финляндии не было возможности зимой выкопать землянку. Только в низких местах почвенный грунт был более полуметра, а в остальных – не более полуметра. Зато в низинах, под верхним слоем почвы, стояла вода. Мы пробовали на ночь ставить палатки, но палатка спасала только от ветра, но не от мороза, который по ночам достигал 40 градусов. Для штабов полка, дивизии выдавались зимние палатки с печкой-буржуйкой, солдаты же такой роскоши не имели. Вот тогда-то я и обморозил ноги, которые болят и сейчас. Ведь нужно было неподвижно лежать в окопе на земле по нескольку часов. Как-то нас, 5 человек, вызвал командир взвода, выдал кирки и лопаты и направил на наблюдательный пункт дивизии, чтобы выкопать укрытие для командного пункта. С 8 утра до 13 часов мы долбили ячейки, затупили все инструменты, а в землю углубились только на 5-10 сантиметров. Сплошной скальный грунт. В таких тяжелых морозных условиях раненый солдат на переднем крае, не доставленный в санроту, при потере крови быстро погибал от мороза.

      На фронт мы прибыли, когда наши войска были уже на подступах к Выборгу, сломив сопротивление финских войск на основных укреплениях линии Маннергейма. Только внешнее кольцо линии Маннергейма опоясывали три линии эскарпов – непроходимых препятствий для наших танков. Эскарпы – это вырытые в земле в шахматном порядке каменные глыбы. Проходы для танков нам нужно было пробивать, разрушая эскарпы прямой наводкой из тяжелых орудий.

      В первой половине марта 1940 года Красная Армия начала штурм Выборга. А 13 марта 1940 года в 12 часов дня боевые действия на Карельском перешейке были прекращены. Наступил мир. Надо было видеть, сколько было радости у нас, солдат! По всему лесу, где стояли наши войска, слышны были крики «Ура!»

      После окончания военных действий наш полк был отведен на станцию Песочная под Ленинград (недалеко от Парголова). Здесь нас, солдат первого года службы из 134-го гаубично-артиллерийского полка, передали в состав 24-й Куйбышевской стрелковой дивизии Ленинградского военного округа, а 95-я стрелковая дивизия вернулась на прежнее место дислокации – в Котовск Молдавской ССР» (9).

      Судьба 95-й Молдавской стрелковой дивизии в 1941–1942 гг. сложилась трагически. Она почти вся полегла в боях под Севастополем в составе Приморской армии, до этого отважно сражаясь при обороне рубежей на реке Днестр, а также при обороне Одессы. В Приморской армии позднее, с 1942 года, воевал связистом родной брат отца, Степан Михеевич Петербурцев. Об этом мне удалось узнать из наградного листа дяди Степана. И еще одно удивительное пересечение судеб: Николай Иванович Крылов (с 20 июня 1944 г.