Сны с чёрного хода 2. Алексей Небоходов

в коридор, где реальность могла размыться. Она должна была осознать, что происходит.

      Если это сон, то почему он такой детальный? Почему она чувствует напряжение в плечах от долгого сидения, вдыхает запах мела, слышит, как глухо бьётся сердце в груди? Почему она так отчётливо воспринимает каждый миг, каждое движение, каждую мысль?

      Она посмотрела на свои руки. Молодые. Без морщин, без следов прожитых лет.

      Лия с трудом сглотнула, ощущая, как её сознание отчаянно цепляется за попытку объяснить происходящее. Разве это может быть сном? Слишком реальные ощущения, слишком явные детали. Но если это не сон, тогда что?

      Но если это просто игра разума, тогда почему её чувства такие настоящие? Почему сердце колотится, как в те годы, когда одно лишь присутствие Александра Григорьевича заставляло её терять дар речи?

      Она резко поднялась. В порыве импульса, не давая себе времени на размышления, она сделала то, чего не осмеливалась сделать раньше – она подошла к нему.

      Преподаватель только собирался выходить, но, услышав шаги, поднял голову и остановился:

      – Да? – его голос был спокойным, но внимательным, будто он знал, что сейчас последует нечто необычное.

      Лия почувствовала, как к горлу подступает ком. В прошлой жизни она бы застыла, промолчала, опустила глаза и ушла. Но теперь? Теперь она не могла позволить себе промолчать.

      – Простите, – произнесла она, и её голос прозвучал тише, чем она ожидала. – Я хотела спросить…

      Она запнулась, пытаясь подобрать слова. Александр Григорьевич выжидательно смотрел на неё, не торопя, позволяя ей самой найти нужную фразу.

      – Вы часто говорите о роли автора в литературе, – наконец заговорила Лия, стараясь держать голос ровным. – Но ведь были писатели, которые стремились отстраниться от своего творчества, намеренно избегая влияния личности на произведение. Мне интересно, как вы относитесь к Борхесу? Его идея лабиринта смыслов, его взгляд на читателя как соавтора… Вы считаете, что он прав?

      Александр на мгновение замер. Лия видела, как его глаза слегка сузились – не в раздражении, а в интересе:

      – Любопытный вопрос, – сказал он, чуть медленнее, чем обычно.

      Девушка почувствовала, как по спине пробежал холодок – он зацепился за её мысль.

      – Борхес – особый случай, – продолжил Александр, чуть приподняв бровь. – Он играл с текстами, словно архитектор, строящий здания без дверей и окон. Читатель у него – не только наблюдатель, но и заключённый в этих лабиринтах. В этом смысле его философия граничит с идеей, что текст живёт отдельно от автора, что после публикации писатель перестаёт ему принадлежать.

      Он сделал небольшую паузу, будто ожидая её реакции.

      Лия сглотнула, ощущая, как внутри неё вспыхивает напряжение, похожее на едва уловимую, но ощутимую искру, соединяющую их взгляды. Это был тот самый момент, когда между двумя людьми, связанными невидимыми нитями прошлого, возникает что—то необъяснимое – неуловимое, но абсолютно реальное.