Антиутопия. Вячеслав Пухальский

шмар приснился?– подумал Андрей, садясь на край кровати.

      Он был ветераном боевых действий, а всем военнослужащим давали специальный препарат, подавляющий чувства жалости, сострадания и страха, одним из побочных эффектов препарата было стирание памяти в болезненные моменты, то есть люди забывали как убивали или как товарищ получал тяжелейшее ранение, этот опыт оставался где-то в подсознании. Таким образом, стирались и плохие сны, ты просто просыпался, но не помнил сам сон.

      Андрей сидел на краю кровати и держал в руках протез ноги.

      После ранения ногу ампутировали, примерно с середины бедра, на культю поставили специальный соединительный переходник, который выглядел как плоская металлическая пластина с множеством отверстий напоминавших входы USB. По центру, на месте кости, было углублённое отверстие – основной порт-контакт.

      Протез же, был сделан наоборот, имел специальные ответные порты и центральный штифт, протез соединялся с ногой через порты и штифт, специальный магнитный замок притягивал конструкцию намертво и через порты нервная система человека соединялась с протезом, что позволяло спокойно ходить.

      Протез имел настраиваемую чувствительность, можно было отключать усталость и боль, но большинство людей полностью синхронизировали протез, чтобы воспринимать его как реальную ногу. Внутри находился аккумулятор, так как естественной энергии тела не хватало для работы протеза. Многие люди заряжали протез ночью, не снимая, но из-за зарядки иногда происходили сокращения искусственных мышц, а так же проходили электросигналы и болезненные сокращения, поэтому Андрей заряжал ногу отдельно, заряда уверенно хватало на трое суток.

      Присоединив ногу, Андрей двинулся на кухню.

      В холодильнике лежало пару натуральных бананов и несколько кубиков борща и плова.

      Эти кубики продавались в лентах, по типу кофе на кассах в две тысячи двадцатые годы, один кубик имел размер пять на пять, и по насыщенности веществами соответствовал порции того блюда, которое заменял, по вкусу соответствие было таким же, только вкус держался довольно долго, да и чтобы прожевать такой кубик тоже требовалось определённое время. Консистенция была разная, например борщ быстро таял и создавалось ощущение, что жуёшь настоящий борщ, плов же имел структурную консистенцию, имитирующую рис.

      Обычные продукты тоже имелись в магазинах, но холостяку хватало и полуфабрикатов.

      Отрезав пол кубика борща, Андрей налил воды из бутылки, взял в руки планшет и сел за стол.

      На почту пришло уведомление, о необходимости явится в часть, для медосвидетельствования, отпуск по ранению подходил к концу и в части снова ждали свою боевую единицу.

      Война шла уже пятнадцать лет, но её никто не назвал войной, сначала это была Операция по Борьбе с Тиранией в соседней стране, потом Антитеррористическая Операция Принуждения к Миру, теперь же она называлась – Операция по Защите Демократии, у войны много имён, но лицо всегда одно.

      Андрей провёл в ОЗД уже семь лет, имел различные ранения, но столь серьёзное получил впервые, контракт не подразумевал расторжения до конца войны, а ампутация конечностей в современности не была проблемой, многие служивые ходили с протезами и рук и ног и глаз, благо современные протезы были неотличимы от настоящих конечностей.

      Никто уже особо не задумывался, ради чего идёт война, пропаганда в интернете и ТВ каждый день рассказывала об успехах армии и постепенно превратилась в белый шум, то же самое происходило и со стороны врага, солдаты покорно исполняли свой долг, политики приписывали себе победы, а олигархи делили награбленное и обирали сограждан под патриотические лозунги, всё как всегда.

      Пришло сообщение от соседки, она увидела Андрея онлайн и спросила, есть ли у того бананы?

      Как раз таки, бананы были.

      Соседку звали Машей, Маша была беременна, а её муж – Олег, сослуживец Андрея, погиб два месяца назад. Машка вроде оправилась, но спала плохо по ночам и всё просила у Андрея их армейское успокоительное, от которого не видишь кошмаров, Андрей не давал, во-первых, беременная, во-вторых, не желал ей терять те чувства и эмоции. Которые сам Андрей уже испытывать не мог.

      Машка бесцеремонно вошла в незапертую дверь.

      –Здорова, Дрон,– с порога выдала она.

      Андрей терпеть не мог, когда его так называли, она это знала и специально дразнила его. Андрей сморщился, но стерпел.

      –Как жизнь? – Беременная, без всякого стеснения полезла в холодильник за бананами и уплетая один из них, вопросительно уставилась на своего друга.

      Одета она была в черный топик и такие же чёрные лосины, в промежутке между торчал огромный, покрытый растяжками живот, казалось он вот-вот лопнет, как перезрелый арбуз.

      –Тебе когда рожать? – спросил в свою очередь Андрей, игнорируя ранее заданный вопрос.

      –Пофлезавтра срок – ответила Машка с набитым ртом.

      У Андрея не было родителей, да и у Машки тоже, они оба были государственные.

      Из-за демографического кризиса в России принималось