Туманы Авалона. Том 1. Мэрион Зиммер Брэдли

увеселениям.

      Игрейна надела новое платье и расчесала волосы так, что они заблестели, точно отполированная медь, но, поглядев на себя в серебряное зеркало – Горлойс таки послал за ним на ярмарку, приказав доставить подарок жене – внезапно приуныла и задумалась: а заметит ли ее Утер? Да, она хороша собой, но ведь есть и другие женщины, ничуть не уступающие ей красотой, но моложе, незамужние и детей не рожавшие, – зачем ему она, постаревшая, утратившая былую свежесть?

      На протяжении всей бесконечно долгой церемонии в церкви она напряженно следила за тем, как Утер принес клятву и был помазан епископом. Зазвучали псалмы – в кои-то веки не скорбные гимны о гневе Господнем и Господней каре, но ликующие песнопения, хвалебные, благодарственные, – и в звоне колоколов слышалась радость, а не ярость. А после в доме, где прежде обретался Амброзий, подали угощение и вино, и с церемонной торжественностью военные вожди Амброзия один за другим клялись в верности Утеру.

      Задолго до конца ритуала Игрейна почувствовала себя усталой. Но наконец все закончилось, и, пока вожди с супругами воздавали должное вину и снеди, она отошла в сторону, наблюдая за бурным весельем. И здесь наконец-то, как она отчасти предвидела, ее отыскал Утер.

      – Госпожа герцогиня Корнуольская.

      Игрейна присела до полу.

      – Лорд мой Пендрагон, король мой.

      – Между нами церемониям не место, госпожа, – грубо бросил он и схватил молодую женщину за плечи – совсем как во сне, так что Игрейна уставилась на него во все глаза, словно ожидая увидеть на его руках золоченые торквесы в виде змей.

      Но Утер всего-навсего промолвил:

      – Сегодня ты не надела лунного камня. Необычный самоцвет, что и говорить. Когда я впервые увидел его на тебе, это было как в одном моем сне… прошлой весной у меня случилась лихорадка, и мерлин ухаживал за мною… и мне приснился странный сон. И теперь я знаю, что в том сне впервые тебя увидел – задолго до того, как ты предстала передо мной наяву. Должно быть, я пялился на тебя, точно деревенский олух, леди Игрейна: я снова и снова пытался припомнить мой сон, и что за роль ты в нем играла, и лунный камень у тебя на груди.

      – Мне рассказывали, что помимо прочих свойств лунный камень обладает даром пробуждать истинные воспоминания души, – отозвалась Игрейна. – И мне тоже снятся сны…

      Утер легонько коснулся рукою ее плеча.

      – Я не могу вспомнить. Отчего мне словно мерещится, будто у тебя на запястьях блестит что-то золотое, Игрейна? Нет ли у тебя золотого браслета в форме… может статься, дракона?

      Молодая женщина покачала головой.

      – Здесь – нет, – отозвалась она, холодея от сознания того, что и Утер каким-то непостижимым образом, неведомо для нее, разделяет это странное воспоминание и сон.

      – Ты, наверное, сочтешь меня грубым мужланом, об учтивости не ведающим, госпожа Корнуолла… Могу ли я предложить тебе вина?

      Игрейна молча покачала головой, зная: руки ее так дрожат, что, если она попытается взять чашу,