Сказки Ганса Христиана Андерсена. Ганс Христиан Андерсен

кудахтали и пищали так, что даже флюгерному петуху было слышно, но он и не шевельнулся.

      «Всё ерунда! – говорил он сам себе. – Никогда дворовому петуху не снести яйца, а я не хочу! А если бы захотел, я бы снёс ветряное яйцо! Но мир не стоит ветряного яйца! Всё ерунда! Я и сидеть-то здесь больше не хочу!»

      И флюгерный петух надломился и слетел вниз, но не убил дворового петуха, хоть и рассчитывал на это, как уверяли куры.

      Мораль?

      «Лучше петь петухом, чем разочароваться в жизни и надломиться!»

      Навозный жук

      Лошадь императора удостоилась золотых подков, по одной на каждую ногу. За что?

      Она была замечательно красивая: стройные ноги, умные глаза, шелковистая грива, ниспадавшая ей на шею длинной мантией.

      Лошадь носила своего господина в пороховом дыму, под градом пуль, слышала их свист и жужжание и сама отбивалась от наступавшего неприятеля. Билась она не на жизнь, а на смерть – вместе со всадником одним прыжком перескочила через упавшую лошадь врага и этим спасла золотую корону императора и самую жизнь его, которая дороже короны из червонного золота. Вот за это ей и пожаловали золотые подковы, по одной на каждую ногу.

      А навозный жук тут как тут – прилетел в кузницу.

      – Сперва великие мира сего, потом уж малые! – сказал он. – Но разве в размерах дело! – И он протянул кузнецу свои тощие ножки.

      – Чего тебе? – спросил кузнец.

      – Золотые подковы! – ответил жук.

      – Ты, видно, не в своём уме! – сказал кузнец. – И ты золотых подков захотел?

      – Да, – ответил жук. – Чем я хуже этой верзилы-скотины, за которой ещё ухаживать надо? Чисти её, да корми, да пои! А я разве не из императорской конюшни?

      – За что жалуют лошадям золотые подковы? – спросил кузнец. – Тебе это известно?

      – Мне известно, что меня оскорбляют! – сказал навозный жук. – Это мне прямая обида! Я её не стерплю, уйду куда глаза глядят!

      – Проваливай! – сказал кузнец.

      – Невежа! – обругал его навозный жук, потом выполз из конюшни, отлетел немножко и опустился в красивом цветнике, где благоухали розы и лаванда.

      – Здесь чудо как хорошо, правда? – сказала жуку жесткокрылая божья коровка – красная, в чёрных крапинках. – Как тут сладко пахнет, как всё красиво!

      – Вы так думаете? Ну, а я привык к лучшему! – возразил навозный жук. – Что же тут хорошего? Ни одной навозной кучи!.. – И он переполз дальше, в тень крупного левкоя.

      По стеблю левкоя ползла гусеница.

      – Как хорош божий мир! – сказала она. – Солнышко греет, весело, приятно! Пройдёт немного времени, и я усну, или, как выражаются некоторые, умру, а проснусь уже бабочкой!

      – Да-да, мечтай себе, мечтай! – сказал навозный жук. – Полетишь бабочкой! Как бы не так! Я вот из императорской конюшни, но и там никто, даже любимая лошадь императора, что теперь донашивает мои золотые подковы, не мечтает ни о чём таком.