ТАЙНОЕ и ЯВНОЕ в жизни женщины. Лариса Теплякова

жести и новизны. Я обожаю крепкий черный кофе. У него манящий запах, и мистическая тайна во вкусе. Я души не чаю в своей дочери, как и всякая нормальная мать. Одним словом, я растроганно протянула руки навстречу. Маша порывисто шагнула ко мне и…

      …И уронила чашку прямо на кровать. По розовому сатину пододеяльника поплыло ароматное темно-коричневое пятно. Сюрприз обернулся курьёзом.

      – Ой, мам! – смутилась дочь и затихла, как провинившийся ребёнок.

      Мария поникла. Лицо её сконфуженно вытянулось, а губы слегка задрожали. Хотела-то как лучше.

      – Вот уж точно – кофе в постель! Хорошо, что чашка маленькая! – рассмеялась я, выправляя Машкину неловкость. – Не горюй, дочь, сейчас мы просто сменим белье. В праздник – самый резон. Впрочем, я и без тебя справлюсь. А кому-то, кажется, давно пора в институт!

      Мне и, правда, стало весело. Внутри взыграло озорное чувство. Вскоре пододеяльник был сброшен на пол, а за ним, как поверженные знамёна, полетели наволочки и простыня. Я кружила вокруг двуспальной кровати, стелила свежее бельё, расправляла складочки, и мне было безотчетно хорошо. Февральский день забурлил, закрутился. Он уже мне нравился.

      …Но в тот момент я даже не предполагала, какие тайные и явные сюрпризы ещё поджидали меня впереди.

      Мария собиралась на занятия. Она уже опоздала, но всё вертелась перед большим зеркалом в прихожей, что-то меняя в причёске и быстро перемеряя блузки одну за другой. Свои волнистые волосы она то собирала в хвост, то вольно распускала по худеньким плечикам, то жёстко закалывала в виде целомудренной ракушки. На мой взгляд, ей шло всё. Каблучки, юбочка, талия, счастливые глаза, вздёрнутый носик, облачко волос. Подросший ангел. Женщина-ребёнок. Девушка в ожидании праздника.

      Я вообще не понимаю, красива моя дочь или нет. Я вижу, как она свежа и изящна, будто тонконогое весеннее деревце в цвету.

      – Маша, ты сегодня как дикарка, которая впервые увидела зеркало! – я подстегнула нерадивое дитя строгим тоном. – Ну-ка, марш на учёбу!

      – Мам, сегодня же день всех влюблённых! – с восторгом ответила она, игнорируя мою требовательность. – Вечером в институте намечается дискотека, а днём все будут валентинки дарить. В гардеробной даже столы специально поставили – для открыток и записок. Для тех, кто не решается подойти лично. Мне могут написать тайные поклонники! Так прикольно! Представляешь?

      – Не очень, – уклончиво сказала я. – Обычно женщина чувствует, кому она симпатична.

      – Я с тобой согласна, – заявила дочь тоном юной светской львицы. – Но в жизни всегда есть место чудесам. И я их не исключаю.

      – Безусловно, – мягким, вкрадчивым голосом я выразила согласие, а сама насторожилась. Каких чудес ожидала Машка?

      С долей здоровой самоиронии я опекала дочь исподволь, без унизительных допросов и грубого вмешательства в её дела. Я исполняла роль современной, демократичной мамаши, но старательно составляла мозаичную картину Машкиного бытия: по обрывкам фраз, обмолвкам, по настроению, по жестам, по книгам и журналам в её комнате, по фотографиям и голосам звонивших ей приятелей. Я даже копалась в грязном белье в прямом смысле этого выражения – перед каждой стиркой. Ведь всякое бледное пятнышко могло рассказать свою предысторию.

      Мне не было зазорно. Я мать.

      Я не обижала Марию подозрительными намёками, но с годами усиливала свою бдительность. Маленькие детки творят маленькие бедки, а большие детки могут сотворить и бедки соответственные. У меня имелся собственный опыт, настоянный как тягучий вермут, на полынной горечи разочарований, острой боли, сладкой лжи и розовых мечтах. Я ещё не стара, мне не так много лет, но знаю и помню я уже немало.

      Машке пока всё оборачивалось во благо: я подстилала ей соломки повсюду.

      – Мам! – голос дочери звенел, как колокольчик. – Жаль, что папа в командировке, да? Вы бы тоже отметили день влюблённых, а то ведь я на ужин не приду.

      – Я уже догадалась об этом.

      – Вернусь поздно, но ты не волнуйся! Так жаль, что ты болеешь! Сходила бы куда-нибудь, развеялась!

      Машка оживлённо щебетала и порхала, адресуя мне молодое, снисходительное сочувствие, а в моём мозгу уже всплыло вычитанное где-то высказывание Марины Цветаевой: дети сначала любят, потом судят, потом жалеют своих родителей. Машка меня уже жалела! Возможно ли проскочить вторую стадию отношений – суд своих детей? Мы общались с дочерью легко, непринуждённо, как две подружки, но как знать, что ждало впереди?

      – Мам! – Машка легкокрылой птахой подлетела ближе и выпалила на одном дыхании. – А вот скажи, может у женщины быть 100 мужчин?

      – Мужской гарем что ли? – усмехнулась я. – Как-то экзотично.

      – Ну, нет, не сразу, а по жизни. – смущённо замурлыкала Мария, становясь пунцовой.

      – Всё зависит от самой женщины и от её жизненного кредо, – ответила я. – А чем вызван такой жгучий интерес?

      – Понимаешь, у моей одногруппницы есть знакомая. Ну, она красивенькая такая, шустрая, и ей лет под тридцать. Она переводчица, часто сопровождает иностранцев