Конторщица-3. Фонд А.

Альберт меня в двух словах представил и помахал перед всеми приказом, заготовленную напутственно-мотивирующую речь я решила не провозглашать. Вместо этого посмотрела на них взглядом товарища Сталина, и сухо произнесла:

      – Слышали все? Вот и прекрасненько. Надеюсь, сработаемся, товарищи, – я ещё раз обвела взглядом притихший электорат, – завтра с утра жду всех по очереди у себя в кабинете с докладами о проделанной работе за год, о результатах и планах на следующий период. Регламент – двадцать минут. Каждому. Будем решать, что дальше делать. А теперь, идите работать, товарищи. Не задерживаю…

      Я шла домой. Пользуясь служебным положением, удалось выйти чуть раньше.

      Чтобы скостить путь, я пошла через пустырь напрямик. Люблю ходить этой дорогой, здесь всегда тихо, спокойно и как-то умиротворительно. Я подставила лицо мягкому весеннему солнышку и улыбнулась – на щеку легкий, пропахший ромашками, ветерок швырнул пушок раннего одуванчика, щекотно. Поздняя весна – моя любимая пора: вроде, как и лето ещё не началось, такой прям жары-жары ещё нету, и всё как-то так радостно, приятно, аж душа поёт. Воздух пропитан ароматами цветов и налитых соком трав, а в воздухе чувствуется предвкушение свободы.

      Я перешагнула через узенький, в две ладони, ручеёк, который весело побулькивал, пересекая тропинку. От неожиданности большая бурая лягушка отпрыгнула в сторону и сварливо квакнула, ошеломлённо вращая выпуклыми глазами.

      Раньше здесь ходить было невозможно, но после того, как соседний со стойкой овраг засыпали и высадили там ёлки, средь густо поросшего одуванчиками и лопухами пустыря возникла удобная тропинка. Я шла по ней и размышляла: круговорот последних дней так затянул, что мое то ли «возвращение», то ли «галлюцинация», как-то отошли на второй план. А ведь есть, о чем подумать. Вот взять хотя бы…

      Мои мысли прервал какой-то посторонний звук – в зарослях гигантских лопухов кто-то громко чихнул. Я прислушалась. Кто-то чихнул второй раз и явственно сказал: «Свинство!». Не удержавшись, я заглянула туда. Каково же было мое удивление – прямо посреди пыльных лопухов сидела моя Светка и хмуро рассматривала огромную ссадину на коленке.

      – Ты что здесь делаешь? – удивилась я, раздвигая листву.

      Светка вздрогнула и удручённо посмотрела на меня из-под спутанной чёлки:

      – От Тольки Куликова прячусь, – наконец, сообщила она, и сорвала большой подорожник.

      – А что ты с ним не поделила?

      – Рогатку его сломала и выбросила, пока он в футбол гонял, – показательно грустно вздохнула Светка, но раскаяния в её глазах я не увидела.

      – Нужно же уважать чужую собственность, – сообщила известную педагогическую мудрость я.

      – Он из неё по замку из песка стрелял, – привела несокрушимый аргумент Светка и глаза её полыхнули от гнева. – Маринка с Владькой в песочнице замок полдня строили, большой такой получился, а потом их тётя Клава на обед загнала, а Куликов взял из рогатки весь замок расстрелял! Они вернулись – а замка уже нету. Вот разве это справедливо?