Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей появиться как наука. Иммануил Кант

есть его творец и охранитель. Понятие о духовной природе бесконечного духа легко доступно потому, что оно только отрицательно и состоит в том, что в нем отрицаются все свойства материи, противоречащие бесконечной и абсолютно необходимой субстанции. Когда же имеешь дело с духовной субстанцией, соединенной с материей, как, например, человеческая душа, то трудность заключается в следующем: я должен мыслить взаимную связь этой субстанции с телесными существами как нечто цельное и, однако, должен устранить при этом единственный известный мне способ соединения между собой материальных существ.

      3

      Есть случаи повреждений, от которых значительная часть мозга погибает, хотя человек не лишается при этом жизни или способности мыслить. По ходячему представлению, которое я здесь привожу, человек при потере одного атома мозга или при малейшем смещении его должен моментально умереть. Господствующее мнение, по которому душе отводится место в мозгу, надо полагать, объясняется главным образом тем, что при усиленном мышлении ясно чувствуется напряженность мозговых нервов. Но если бы этот вывод был правилен, он указывал бы и на другие места пребывания души. Когда мы испытываем тоску или радость, чувство наше, кажется, помещается в сердце. Многие аффекты, вернее, большинство из них, с особенной силой проявляются в диафрагме. Чувство сострадания, другие инстинкты обнаруживают свой источник и проявляются в других внутренних органах. Возможно, что причина, по которой нашей размышляющей душе преимущественно отводится место в мозгу, заключается в следующем: всякое размышление возможно лишь при посредстве знаков для возбуждаемых идей, чтобы при их сопровождении и поддержке дать этим идеям необходимую степень ясности. Знаки же наших представлений преимущественно таковы, что воспринимаются посредством слуха или зрения, а оба эти чувства, органы которых помещаются в близком соседстве с мозгом, возбуждаются впечатлениями в мозгу. Если, таким образом, возбуждение этих знаков, которые Картезий называет ideas materiales [материальные идеи], есть, собственно, раздражение нервов, подобное тому, которое прежде произвело ощущение, то надо сказать, что при [дальнейшем] мышлении ткань мозга особенно вынуждена будет вибрировать гармонично с прежними ощущениями, из-за чего она утомится. Когда наше мышление возбуждено, мы чувствуем напряжение не только мозга, но и тех раздражимых частей, которые симпатически связаны с представлениями души, охваченной страстью.

      4

       Причина этого – она мне неясна и, вероятно, навсегда останется неясной – имеет отношение и к чувственности животных. Все в мире, что содержит принцип жизни, кажется нематериальным, так как всякая жизнь покоится на внутренней способности произвольно себя определять. Напротив, отличительный признак материи состоит в наполнении пространства посредством необходимой силы, ограниченной внешним противодействием. Отсюда то состояние внешней зависимости и принужденности, в котором находится все, что материально, тогда как те существа, которые самодеятельны и, действуя посредством своей внутренней силы, содержат основу